— Циклов? — спросил Тони.
Винчетти объяснил:
— Смотри, если сука сумеет проглотить всю эту блевотину, Док введет ей немного этой причудливой медной хрени. Понял? Затем настанет ее очередь блевать в рот Хайми. Их будет тошнить туда-сюда, пока они не сдохнут.
— Это нереально круто! — воскликнул Тони.
Праути заметил, как постепенно учащается дыхание у пострадавших. Веки начали трепетать.
— Позвольте Вас прервать, сэр. Думаю, наши подопытные приходят в сознание.
— Тони! Включай камеру, — нетерпеливо скомандовал Винчетти. — Дай нам полную картину, весь стол. Я хочу видеть, как они в дерьме бьются в конвульсиях.
Тони так и сделал, и вскоре начались судороги. Однако, сначала пришло первоначальное осознание бедствия. Глаза Хайми и Дарси действительно открылись. Они лениво, непонимающе смотрели в течение нескольких секунд… а затем реальность обрушилась на них: они были привязаны друг к другу, лицом к лицу, безвозвратно соединены губами.
Затем они начали кричать друг другу в рот.
Конечно, звуки были приглушенными, больше похожими на паническое мяуканье, более низкое у Хайми, в стаккато-подобных тонах; более высокое у Дарси, как сбитый с толку свист. Это был звук, не похожий ни на один из тех, что слышал доктор Праути. Дополнительный кожаный ремень, опоясывающий их шеи, предотвращал любые возможные действия, чтобы отодвинуть или вырвать скобки. Жертвы извивались в пределах своих границ, таращили глаза, пытались брыкаться, неистово дергались, пытались как-то выкрутиться — но каждое телодвижение оказывалось тщетным.
Все трое стояли неподвижно и наблюдали за происходящим. Внушительная эрекция стала очевидной, оттопырив нелепые белые брюки Тони, но самому Винчетти, казалось, становилось скучно.
— Эй, Док. У нас тут видео крутится, и я не хочу ждать до гребаного Рождества. Когда Хайми начнет блевать?
Праути почувствовал, как на его лбу выступил пот.
— Уверяю вас, сэр, он получил максимальную человеческую дозу. Учитывая, что у Хайми, из-за избытка жира, больше, чем средний капиллярный тракт, выброс рвоты может занять немного больше времени, чем ожидалось, чтобы достичь целевых двенадцатиперстных кровеносных сосудов… Видите ли, сэр, такой человек, как Хайми — клинически страдающий ожирением — на самом деле обладает большим объемом гемоглобина из-за того, что…
— Заткнись, — сказал Винчетти. — Просто заставь его блевать, Док. Если через пять минут его не стошнит, то мои парни повесят тебя вверх ногами на мясной крюк через жопу. Ферштейн?[49]
Доктор Праути кивнул, отмахиваясь от повторяющихся жутких образов в своей голове.
— Черт, Тони, — продолжал босс, — мы делаем весьма скучную съемку. Думаю, нам нужно немного «членоработ», чтобы оживить обстановку, пока мы ждем, когда Хайми начнет блевать жрачкой.
Тони нахмурился, поглядывая на извивающиеся ягодицы Дарси.
— Да, босс, но знаете, как я уже говорил, я бы никогда не стал трахаться с кем-то, кому присовываете Вы.
Винчетти заржал.
— Я ей больше не присовываю, Тони. Черт, думаешь, мне не насрать сейчас? Как только мы закончим с весельем и играми, я попрошу Наклза-младшего расчленить ее и засунуть в мясорубку для питбулей. Так что вперед, братан. Используй ее или потеряй свой шанс.
Тони пожал плечами:
— Не возражаешь, если я это сделаю? — oн спустил свои нелепые брюки и трусы с изображением фруктов, освободив твердый член, больше похожий на восьмидюймовую колбасу. Он смазал его с помощью плевка в ладони и, не теряя времени, двинулся туда, куда тот стремился. Как будто бедственное положение Дарси было недостаточно прискорбно — теперь еще и это: небрежный жопотрах. Она начала дико извиваться.
— И не забудь кончить ей на очко, — напомнил Винчетти. — В конце концов, это видео.
— Понял, босс. Когда я буду кончать, то позабочусь об этой тощей, ее задница будет выглядеть как ромовая булка, полная спермы.
Так как Дарси и Хайми были сцеплены лицом к лицу, ее ягодицы были расположены довольно удобно. Все, что Тони нужно было сделать, это подойти и всунуть его. Ее свистящие мяуканья усилились, в то время как ужасно толстый член Тони методично начал проникать в глубины ее ректального прохода.
Затем Винчетти посмотрел на Дока и сказала:
— Ты тоже, Док. Займись этим.
Праути застыл.
— Простите, что?
— Достань своего «Джонсона» и засунь его туда, где не светит солнце.
Праути широко раскрыл рот, но не издал ни звука. Быстрая оценка очевидного (на столе две голые задницы, и одна в настоящее время уже была занята) не оставила ему большого положительного вывода.