«Ну, так что: знаешь или нет?»
— Я кивнул, давая понять моему тезке, что с покером знаком и готов сыграть. Тезка перемешал колоду.
«Каждая ставка с нашей стороны — деньги. С твоей — готовность честно и без выкрутасов оказать нам услугу».
— А может, с револьвера начнем? — поручик улыбнулся. — Вообще-то я пошутил, но тезка неожиданно и всерьез согласился:
«Отчего бы и нет? Давай: для разминки. Только одно условие: револьвер — в кобуре, патроны — в кармане. Согласен?»
— Я, разумеется, согласился. Были сданы карты. На руки мне пришли туз червей, двойка червей, червовая же дама, пятерка червей и червовый король.
— Однако! — Монтинин — просто вечер открытий какой-то! — перебил поручика. Его взгляд горел азартом. Что: еще один покерный игрок в нашей славной компании? Я не верил своим глазам! — Однако! Ты, конечно, начал торговлю?
Поручик с хитринкой улыбнулся и покачал головой:
— Ошибаешься, Иван Сергеевич, ошибаешься! Я сбросил даму и короля.
Монтинин (как, впрочем, и я) ошеломленно уставился на поручика:
— Ты! Сбросил! Даму! И короля!
— Любимов! Ты сбрендил? — я даже покрутил пальцем у виска. — У тебя же флэш с первой же сдачи был!
— Ну и что? Не самая сильная комбинация, а играть — так играть!
— Так хотя бы двойку с пятеркой сбросил: мог бы на флэш-рояль надеяться! Куда уж сильнее?
— А вот зарываться-то тоже не надо: вот так — сходу-то!
Наш юный друг рассмеялся, причем непонятно было, что больше его развеселило: тот риск, с каким он отказался от пришедших ему в руки карт; та странная уверенность, что, понадейся он на большее, не получил бы и меньшего, или выражение наших лиц — моего и Монтинина, — с какими мы смотрели на этого юного сумасброда.
Мы переглянулись. Монтинин пожал плечами, как бы говоря: теперь понятно, почему он всегда без денег сидит!
Но штабс-ротмистр — как, впрочем, и я — жестоко ошибся. Теперь-то уже можно сказать, что без денег наш юный друг сидит исключительно потому, что играет в салонные игры, где составляющая успеха — везение и точный расчет. А так как горячая по молодости голова — не тот инструмент, с каким сподручно вести расчеты, да и везение — штука весьма переменчивая, то стоит ли удивляться, что в компаниях зрелых людей поручик отчаянно проигрывался?
Но покер! О! Вот тут, как выяснилось, наш юный друг оказался совсем не промах. Какой для него должно быть досадой, что эта разбойная игра не имеет хождения в приличном обществе!
— Мой тезка тоже сбросил, но только одну карту. И вот уже после новой раздачи торговля и началась! — поручик машинально потянулся к стакану, но тот оказался пуст. Я плеснул в него остаток из почившей бутылки и откупорил новую. — Поскольку играли мы только вдвоем, и с первого круга — кроме услуги — ставить мне было нечего, я, как мне показалось, получил забавное право: повысить ставку противника. «Револьвер и тысяча сверху!» Но тезка погрозил пальцем:
«Э, нет, подожди! Я видел в твоем портмоне три рубля. Так что — услуга и три рубля!»
— А ты? Я тоже перешел на «ты».
«Револьвер и пять рублей сверху».
— Это было нахально, но выбирать не приходилось. «Поддерживаю», воскликнул я, но тут же добавил: теперь-то тебе придется и тысячу сверху добавить!
«Хорошо». — Тезка был вынужден согласиться, но, придвинув к револьверу тысячу из тех ассигнаций, что уже лежали на столе, и пять рублей из собственного кошелька, тут же вскрыл карты. — «Иначе», — пояснил он, — «бессмыслица выходит: этак ты и на все двести пятьдесят поднять можешь. Какой смысл? Ну, выкладывай!»
Мы затаили дыхание.
— Пришлось подчиниться: формально-то правда была на его стороне.
— И? — Монтинин даже губу закусил. — Что у него было?
— Фулл-хаус.
— Ага! — Я и себе налил. — Вот почему он сбросил только одну карту!
— Именно. — Поручик взглядом проследил за тем, как я осушил стопку, но сам за рюмкой не потянулся.