Генерал сделал паузу и еще ближе подошел к строго.
— Теперь моя просьба к вам, друзья. Покупая эти корабли, дружественная держава не обладает техническими силами, способными управлять ими, и потому просила меня обратиться к команде этих крейсеров с предложением временно перейти к ней на службу в качестве инструкторов для обучения новых кадров. Со стороны нашего военного Командования никаких препятствий к этому переходу не встречается. Офицерский состав уже изъявил свое согласие. Служба в армии дружеской державы будет рассматриваться как служба в рядах французских войск и в случае боевых действий награждаться как защита родины.
Генерал опять сделал паузу, внимательно всматриваясь в лица, и стал еще ласковее.
— Конечно, насиловать мы не будем. Каждый волен отказаться и в случае нежелания будет переведен в часть на территории Франции. Итак, друзья, я жду вашего решения здесь и немедленно.
Генерал смолк. Темная фигура с нашивками сержанта шагнула из рядов.
— Разрешите узнать. Вы упомянули о боевых действиях. С кем могут намечаться боевые действия дружеской нам державы?
Генерал сердито закусил губы.
— Мы не намерены, да и не можем заранее наметить противника. Возможно, вам совсем не придется воевать, а если придется, то с тем, с кем обязывает вас присяга. С врагами страны.
— Но враг чужой страны может и не быть моим врагом, — упрямо ответил сержант.
Генерал покраснел, злобно покусывая усы.
— Я не намерен вступать в споры. Мне нужно только знать, согласны вы или нет.
— Тогда я не согласен, — громко ответил сержант.
Генерал обернулся к капитану.
— В таком случае этого вычеркните из списков. У меня есть распоряжение: всех нежелающих переводить в пехотные части в Мозамбик, на Мадагаскар.
При этих словах сержант побледнел, вздрогнув, как от удара. Генерал искоса взглянул на него, скользнул взглядом по нашивкам и прибавил:
— Конечно, не сержантом — рядовым. Вакансий нет, но зато это же на территории Франции.
Жервье, тоже вышедший из рядов, медленно попятился назад. Генерал с ласковой улыбкой повернулся к нему.
— У вас тоже есть вопросы?
— Я… м… м… м… — страшно выпучив глаза, запнулся Жервье. — Я, собственно, хотел узнать, какие материальные условия новой службы?
— Двести процентов надбавки к жалованью и по прошествии трех месяцев годовой оклад в награду.
Изумленный шепот пронесся по рядам. Генерал насмешливо улыбнулся:
— Не правда ли, друзья? Неплохо? Думаю, что вряд ли еще кто откажется.
Видя, что строй молчит, повернулся к капитану, опять наклонился и тихо, уже ему одному, шепнул:
— Ну, вот видите, вы боялись. Команда сохранена, все в порядке. Мы выгадываем на этом минимум два дня. Теперь распустите ребят и приготовьтесь. Завтра вечером назначим отлет.
За родину и цивилизацию
Неисправности в управлении «Эгалите» задержали эскадру, потому дивизион смог вылететь с аэродрома Виль-а-Курбе только двадцатого.
Отлет был произведен ночью, в строгой тайне, с неосвещенного аэродрома и без огней на кораблях.
Перед отлетом все три команды выстроились около эллинга, и командир дивизиона сказал короткое напутственное слово, первый раз назвав по имени «дружественную державу» и место назначения.
Как многие догадывались раньше, этой державой была Польша, а место назначения — Варшава.
После этого команды заняли свои места. Прозвучал короткий сигнал. Заработали электромоторы. Огромные здания эллингов стали медленно разворачиваться на оси, становясь воротами против ветра, чтобы случайный прорыв не смог разбить о стену выводимые корабли. Маленький трактор, пигмей по сравнению с махиной цеппелина, осторожно потянул «Эгалите» из черной пасти эллинга. Один за другим все три корабля были выведены на аэродром. Еще раз прозвучал сигнал. Последние канаты, связывавшие корабли с землей, упали в траву, и темные сигары корпусов медленно поплыли в воздух…