Она засмеялась, затем кивнула.
Я: Я сыграю ту, которую мы практиковали вчера, затем хочу сыграть еще раз эту последнюю. Ты в порядке? Если ты устала петь, просто скажи мне.
Сидни: Я в порядке.
Она отложила свой телефон, и я прижался к ее груди. Все мое тело борется с самим собой. Левое полушарие мозга говорит, что это не правильно, правое хочет слышать ее пение снова, мой желудок нигде не найти, и мое сердце бьет себя в лицо одной рукой и обнимает себя другой.
Возможно, у меня больше не будет такой возможности, так что я обнял ее руками и начал играть. Я закрываю глаза, и ищу биение ее сердца, которое замедлилось с первой песни. Вибрации ее голоса встречаются с моей щекой, и я клянусь, мое сердце вздрогнуло. Она чувствует, как я представляю голос поющий песню, но это можно умножить на тысячу. Я сосредоточен на ее голосе, сочетающемся с вибрациями гитары, и это приводит меня в полный трепет.
Я хочу «слышать» диапазон ее голоса, но это трудно почувствовать без использования рук. Я убираю руку с гитары и перестаю играть. Она тут же перестает петь. Я трясу головой и рисую пальцем в воздухе круги, желая, чтобы она продолжила петь, не обращая внимание на то, что я перестал играть.
Она начинает петь, и мое ухо твердо прижато к ее груди, пока я прижал свою ладонь к ее животу. Ее мышцы сжались под моей ладонью, но это не мешает ей петь. Я чувствую ее голос везде. Я могу чувствовать его в моей голове, в моей груди, напротив моей руки.
Я расслабился напротив нее и слушал звук голоса в самый первый раз.
Я обнял Мэгги за талию и притянул ее ближе. Я чувствую ее сопротивление подо мной, так что я притянул ее еще сильнее. Я пока не готов отпускать ее домой. Ее рука бьет меня по лбу, и она толкает меня в грудь, будто хочет выбраться.
Я переворачиваюсь на спину, чтобы она встала с кровати, но вместо этого, я получаю пощечину. Я открыл глаза и посмотрел на Сидни, нависшую надо мной. Ее рот движется, но мое зрение слишком затуманенно, чтобы увидеть, что она пытается сказать. Не говоря о том, что вспышки света тоже не помогают.
Подождите. У меня нет никаких вспышек света.
Я сижу прямо на кровати. Сидни протягивает мне мой телефон, и начинает писать мне, но мой телефон умер. Неужели мы заснули?
Свет. Свет включается и выключается.
Я схватил телефон Сидни с ее рук и проверил время: 8:15 утра. Так же я прочитал сообщение, которое она пыталась мне отправить.
Сидни: Кто-то у двери спальни.
Уоррен не стал бы приходить так рано в пятницу. Сегодня его выходной.
Пятница.
Мэгги.
ДЕРЬМО!
Я быстро спрыгнул с кровати и схватил Сидни за запястье, пытаясь поставить ее на ноги. Она потрясена, что я в панике, но она, черт возьми, должна вернуться в свою комнату. Я открыл дверь ванной, показывая ей, чтобы она туда зашла. Она зашла в ванную, затем поворачивается и направляется обратно в мою спальню. Я схватил ее за плечи, пытаясь заставить ее идти обратно. Она оттолкнула мои руки прочь, и указала на мою спальню.
— Верни мой телефон! — сказала она, указывая на кровать. Я вернул ей телефон, но прежде набрал сообщение.
Я: Прости, но я думаю, что это Мэгги. Ты не можешь быть здесь, иначе она не правильно все поймет.
Я протянул ей телефон, она прочитала сообщение, затем посмотрела на меня.
— Кто такая Мэгги?
Кто Мэгги? Как она, черт побери, не помнит …. Ох.
Это возможно, что я никогда раньше не упоминал ей о Мэгги?
Я схватил ее телефон.
Я: Моя девушка.
Она смотрит на сообщение, сжимая челюсть. Затем медленно возвращает свой взгляд на меня, и вырвав свой телефон из моих рук, шагает обратно в ванную. Дверь закрылась перед моим лицом.
Не такую реакцию я ожидал.
Но у меня нет времени отвечать, потому что мой свет все еще переключается. Я направился к двери и открыл ее.
Уоррен стоит в дверях, прижавшись руками к дверному проему.
Нет никаких признаков Мэгги.
Моя паника тотчас утихает, когда я иду назад и падаю на кровать. Возможно, это было некрасиво с моей стороны. Я поднял свой взгляд на Уоррена, потому что очевидно ему что-то надо.
— Почему ты не отвечаешь на мои сообщения? — показывает он с проема.
— Мой телефон умер, — я взял телефон и поставил на зарядку.
— Но ты никогда не допускаешь этого.
— Все бывает в первый раз, — показал я.
Он кивает, но эта подозрительность раздражает, это из ряда Ты что-то скрываешь кивание.
Или я параноик.
— Ты что-то скрываешь, — показал он.
Или я не параноик.
— И я только что проверил комнату Сидни, — он подозрительно согнул брови. — Ее там не было.
Я взглянул на ванную, затем обратно на Уоррена, гадая, должен ли я вообще солгать об этом. Все, что мы сделали — это просто уснули.
— Я знаю. Она была здесь.
Он удерживает на мне свой взгляд.
— Всю ночь?
Я привычно киваю.
— Мы работали над словами. Думаю, мы просто уснули.
Он ведет себя странно. Если бы я не знал его лучше, я бы подумал, что он ревнует. Подождите. Я знаюего лучше. Он ревнует.
— Это беспокоит тебя, Уоррен?
Он пожимает плечами, и показывает в ответ.
— Да. Немного.
— Почему? Ты проводишь почти каждую ночь в кровати Бриджитт.
Он трясет головой. — Это не так.
— Тогда как?
Его взгляд ломается, и я вижу дискомфорт на его лице, прежде чем он выдыхает. Он показывает имя Мэгги. Затем смотрит на меня.
— Ты не можешь сделать это, Ридж. Ты сделал этот выбор сам, много лет назад, и я пытался сказать тебе, что думаю об этом. Но сейчас ты в этом, и если мне придется быть раздражающим другом, который будет напоминать это, так оно и будет.
Я поморщился, потому что меня рассердило то, как он говорит о моих отношениях с Мэгги.
— Не относи мои отношения с Мэгги к «в этом» еще раз.
Выражение его лица изменилось. — Ты знаешь, что я имею в виду, Ридж.
Я встал и подошел к нему.
— Как долго мы с тобой лучшие друзья?
Он пожимает плечами.
— Это все, чем мы приходимся друг другу? Лучший друг? Я думал, у нас есть намного большее, Ридж. Он ухмыляется, будто он смешно пошутил, но я не смеюсь. Когда он замечает, насколько меня задели его замечания, его выражение лица быстро меняется. — Десять лет.