— У, черт!.. Деньги… Ну и дела!.. У тебя свое что есть? — обратился он к Михайле.
— Полтина всего.
«Сам с перст» неодобрительно покачал головой:
— Да, невелик запас. Вон у меня рубль есть. Уж сколотил. Как же это ты?
И вдруг на его лице изобразилось истинное изумление:
— Православные!
Он развел в стороны руки, оглядел поочередно всех присутствующих, глаза его горели торжеством.
— Православные!
Никто ничего не понимал.
— Ты, дед, про что? — спросил немного даже оробевший Шубный.
Не удостоив Шубного ответом, Прохорыч стремительно развязал кушак, стягивавший полушубок, откинул правую полу, схватил привязанный к рубашечному кушаку мешочек. Дрожащими от нетерпения руками он снял его и, цепляя ногтями узел, стал его растягивать трясущимися пальцами. Крепко затянутый узел не поддавался. Тогда Прохорыч схватил его зубами, растянул — чуть не разгрыз, раскрыл мешочек и выхватил из него серебряный рубль. Сорвав затем с головы малахай, он со всего маха брякнул в него рубль. Потом он подбросил шапку вверх и поймал ее.
— Давай, православные! Ех! Шуми!
Уж берег «Сам с перст» этот рубль… Дорогой ценой он его сколотил. Бывало, со сна, в поту от испуга, бросался он к сундуку, где под замком хранился заветный рубль. Там ли он еще… И уж сколько раз он его рассматривал! И не раз тыкал свой рубль под нос какому-нибудь грамотею, требуя, чтобы тот прочитал, что на нем написано, хотя, конечно, хорошо знал, что именно на рубле было написано. И когда ему читали обведенную вокруг портрета Петра по краю рубля надпись Петр I. Император, самодержец, всероссийский, дед, будто впервые слыша эти слова, немного удивленно протягивал: «А-а-а… Вон что…» и требовал, чтобы была прочитана надпись на обороте: Цена рубль. Монета новая. 1722. С важностью прослушав и это, дед степенно прокашливался и расстановочно произносил: «Цена рубль, монета новая. Во!» Представление заканчивалось тем, что Прохорыч брал обратно рубль, внимательно его оглядывал, будто впервые видел и, обернув тряпицей, отправлял в свой мешочек.
Об этом дедовом рубле знала не только вся его деревня — вся округа. Однако когда вновь начиналось представление с рублем, все боялись даже пикнуть, не то что улыбнуться или рассмеяться. Уж знали деда…
С протянутой шапкой «Сам с перст» пошел по кругу. И посыпалось в малахай у кого что было. У кого было серебро — бросал серебро, у кого были только медяки — тот бросал медяки: копейки, гроши. Рыбаки толпились, вытягивали из-за пазух крепко припрятанные кровные денежки, вытряхивали монеты из мешочков, из тряпиц.
Как падала монета, дед подбрасывал вверх шапку и покрикивал:
— Ех!.. Ех!.. Ех!..
«Сам с перст» уже обошел всех, оставался только рыжебородый. Пока дед собирал с других, этот последний тщательно обыскался, общупался и все, что нашлось, сложил в правую руку. Зажав деньги, он держал их наготове.
— Вот тебе на латынь, — сказал он Михайле, кладя все свои деньги в малахай.
Дед шагнул к Михайле.
«Сам с перст, усы на семь верст» был гол как сокол. Все понимали, что его рубль для него — великое дело. Может, больше ничего путного у него теперь и не осталось…
— Ты, Прохорыч, — сказал ему Шубный, — того, знаешь… Ну, боле всех ты положил: рубль. Может, помене дал бы?..
— Чего?..
«Сам с перст» метнул в Шубного такой бешеный взгляд, что тот невольно отступил в сторону.
— Да ты что, богатство мое считал, что ли? А? Может, у меня такими рублями пруд пруди! А? Знаешь ты это?
Шубный вздохнул:
— Как не знать? Знаю…
Дед подобрался, прокашлялся, принял торжественный вид и подал Михайле с поклоном шапку:
— Прими, Михайло, мирское. Крепкие наши денежки, соленые, потом прошли. От того силы в них больше.
Михайло подставил руки, и дед вытряхнул в них деньги.
Надев шапку, «Сам с перст» изо всей силы прихлопнул по ней рукой:
— Ух ты, отчаянное дело! Отец-то Михайле, значит, говорит… А Михайло ему и отвечает… Ух-хо-хо!
И дед, схватив голову обеими руками, покатывался со смеху.
— Отчаянное дело! Ой-ой-ой!
— Ну, — обратился к Михайле Шубный, — ты сказал: в трудном одинокому нелегко. Вот ты теперь и не одинокий.
— Потому мир, значит, с тобой, пособляет тебе, — размахивая руками, разъяснил «Сам с перст». — Понимаешь?
— Как не понять, — ответил Михайло.
Рыбаки обступили его со всех сторон.
— Вроде мы с тобой все, — сказал один из них, похлопав Михайлу по плечу.
— Это так, так уж, — подтвердили хором другие.
— Православные, — проговорил Шубный. — Честь по чести давайте на путь-дорогу Михайле что скажем.