В деревню к бабушке Тоне летом поехали, кроме четырнадцатилетних Витьки-Маши, Олег Борисович и… студент Юра. Четверо в одном мерседесе. Корова Зорька исправно доилась, сено появлялось на сеновале само собой. Студент Юра полез на сеновал спать, и всю короткую ночь ему снились райские птицы. Утром Юру разбудили деревенские петухи. Воркованье лесного голубя донеслось из чащи – бабушкина изба стояла на краю деревни, под лесом. Лучше, чем в раю. Юра выглянул с чердака в маленькое оконце. Речка рисовала по равнине причудливый, не поддающийся истолкованию узор. Хорошо! Бабушка Тоня приняла Юру в качестве третьего внука. Маша уж давно ходила во внучках.
Юра слез с чердака по приставной лесенке. Распахнул воротца сеней, побежал умываться у колодца. Олег Борисович уж выгнал корову Зорьку по заре на луг – ему не спалось. Правильно не спалось. Только успели позавтракать – за ними прилетели. Неймется инопланетянам. Забрали всех четверых. Бабушка Тоня сокрушенно глядела из-под руки, как ее желанные гости один за другим исчезают в люке космического корабля. Телевизор у бабы Тони в избе работал, и она всего насмотрелась. Так – значит так. Уже было, и обошлось. Матушка царица небесная, к тебе в небо летят. Не оставь их своим попеченьем, заступница. Дети хорошие, а учитель – тот и вовсе святой.
Но почти святого учителя вернули через десять минут вместе с Витькой, а остальные двое где? Олег Борисович прятал глаза, и Антонина Матвевна из него еле вытянула: двоих ребят оставили пожить на цветущей планете, там вроде как в раю, а людей нет. Про себя догадывался: «Видать, божества решили, что из четырнадцатилетнего Витьки Адама не получится, скорей из восемнадцатилетнего Юры. А четырнадцатилетнюю Машу на роль Евы утвердили. Долетались, называется». Витька ходил маялся, корова мычала, точно ее резать собрались. Олег Борисович думал и не мог придумать, что он скажет Машиным родителям. Юрка – тот хотя бы совершеннолетний. У него родители где-то в Чите, ему дали общежитие. Казнить его, Олега Борисовича, мало. На самом деле чем он мог помешать упорным инопланетянам? Его с Витькой затянуло в люк, а тех двоих отсекла прозрачная стена.
Той порой Юра с Машей озирались вокруг. Планета очень похожа на Землю. Светило, названья коего им не удосужились сообщить, перемещается по небу подобно нашему привычному Солнцу – слева направо. Деревья больше всего напоминают пинии Рима на картинках. Плоды – плоды были. Но есть их не хотелось. Хотелось парного молока. Подошло животное, очень напоминающее козу. Поглядело на Машу с издевкой, подставило вымя. Явилось и ведро из прозрачного стекла. Маша вымыла руки в очаровательном ручье, что бежал по камешкам, по камешкам. Стала доить квазикозу, та по-прежнему ухмылялась. Чуть брыкнула полное ведерко и ушла. Молоко показалось вкусным, немного сладковатым. Юра принялся строить шалаш. Маша сказала: строим второй, поодаль – для меня. Она не хотела играть в игру «Адам и Ева», а Юра о далеко идущих планах инопланетян не догадывался. Достраивали шалаши уже темной ночью, под звездами, только Большой Медведицы и Ориона не видали. Другие созвездия в этой части вселенной. Переночевали всяк в своем шалаше, а утром за ними прилетели.
Приземлились на лугу, где всё еще паслась огорченная корова Зорька. Инопланетяне высадили бестолковых – по своим меркам - пассажиров с позором, и драть. Дьяволы межпланетные. Юра с Машей ринулись к своим. Захлебываясь, рассказывали про пинии Рима, про ручеек в каменистом русле. Про квазикозу, прозрачное ведерко, сладкое молочко. Про настоящую ночь, иные созвездья, самодельные шалаши. Олег Борисович отметил про себя с большим облеченьем: «Сорвали мои ребятишки хитроумные замыслы расчетливых богов. Посрамили их, прожектеров. И они, прозрачные, уязвимы».
Пришла осень, хоть ее никто не звал. Витька с Машей пошли в девятый класс. Студент-второкурсник Юра занимался с ними не за страх, а за совесть. Лысый востроглазый профессор Хлумов лично экзаменовал ребят по общеобразовательным предметам и остался доволен. Ходил с Витькой-Машей по обсерваторскому парку, ловя на лету кленовые листья, и мечтал вслух об их блестящем научном будущем. И тут прямо посреди двора, на газон с увядшими георгинами приземлилось ОНО. Откинуло вниз дверцу люка, коснувшуюся тротуара. Засосало внутрь Михалыча вместе с вцепившимися в него ребятами, захлопнуло люк и – вертикально вверх.