В общем, вход в бункер был успешно обнаружен. Даже два входа – с противоположных торцов манежа, устроенные, видимо, для большей безопасности и возможности эвакуации бункерных посетителей в случае возникновения непредвиденной чрезвычайной ситуации. Теперь понятно, что то, что я раньше принимал за входы в подвал, таковыми вовсе не являлись. Хотя не факт! Может там и подвалы есть, которые на схеме, доступной ученикам, просто не отображались.
Направляясь к одной из двух, выбранных наугад, дверей бункера, я мимоходом размышлял, что же меня там ожидает, для чего гимназии понадобилось хорошо укреплённое и защищённое подземное сооружение с повышенными мерами безопасности? И почему входы в такое помещение никем и никак не охраняются? Или я просто чего-то не понимаю?
Хоть никогда не планировал и даже не задумывался об этом, но я, пойдя налево, не ошибся со своим выбором. Об этом явно свидетельствовал донёсшийся вскоре до моих ушей женский голос, в коем я без труда опознал обертоны нашей физручки, которые стали намного громче после того, как я переместился с согретой солнышком спортивной площадки в прохладный, подсвеченный потолочными светильниками «предбанник» отысканного наконец-то бункера.
Подойдя к ещё одним неплотно прикрытым дверям, я расслышал окончание фразы, произнесённой Ольгой Станиславовной:
– … хоть давно устарело, но до сих пор находит применение из-за своей надёжности, неприхотливости и относительно низкой цены. Особенно в странах Африканского региона. А два государства до сих пор вполне успешно выпускают его модификации и даже умудряются продавать на экспорт. В нашей стране оно уже не производится, но некоторые, и надо сказать, немалые, запасы есть даже у нас. Так что для начала вы должны будете хорошо освоить именно его, прежде чем мы перейдём к более современным образцам.
Что мы для начала должны будем хорошо освоить, я понял, открыв входную дверь и сделав шаг в небольшую комнату, в дальней стене которой имелась ещё одна, закрытая сейчас дверь. Слева и справа от неё располагались два неработающих компьютера с установками для воспроизведения огромных объёмных голографических изображений. Боковые стены оказались заставлены ровными рядами двухэтажных серых металлических шкафчиков, занявших почти всё место до невысокого потолка и запертых, по-видимому, на виднеющиеся в их дверцах замочки. Под шкафчиками были установлены низкие скамейки со сброшенной на них девичьей ручной гимназической кладью. Слева и справа от входной двери обнаружились металлические сейфы с плотно закрытыми дверками. Короче говоря, всё в этой комнате было заперто на ключ, а в некоторых случаях и не на один. Никакого разнообразия!
В центре помещения перед непокрытым ничем лёгким на вид металлическим столом спиной ко мне стояла Ольга Станиславовна, одетая почему-то в брючный военный мундир без головного убора и каких-либо знаков различия и держащая что-то в своих руках. Вокруг неё столпились все девчонки моей параллели – слева сгрудились девушки седьмого «А», а справа – мои одноклассницы во главе с Опаловой Славой.
– Здравствуйте! – произнёс я вежливо, обращаясь в первую очередь к учительнице, а потом уже к девчатам из параллельного класса. Своих-то я уже не один раз сегодня имел счастье лицезреть. А вот некоторых чужих мог и не встречать ещё в коридорах нашей гимназии. – Извините, пожалуйста, за опоздание.
«Опачки!» – пронеслось отчего-то в моей голове, когда я заметил выражение пристального взгляда, которым уставилась на меня неспешно обернувшаяся на мой голос физкультурница, медленно положившая перед этим на стол до боли знакомый автомат Калашникова, модернизированный, образца тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года.
Замершая на несколько секунд женщина словно решала какой-то важный для себя вопрос, внимательно разглядывая меня и время от времени скашивая взгляд в направлении той части помещения, что была занята нашим классом. Остальная часть женской аудитории сосредоточила своё внимание исключительно на мне. И только единственная Лада из всей этой части приветливо мне улыбалась.
А мой седалищный нерв, скрупулезно проанализировавший информацию, поступившую от нервов глазных, старательно стал сигнализировать центральной нервной системе вообще и нервным клеткам головного мозга в частности о стремительно приближающихся к нему очередных неприятностях, намекая, что срочно нужно что-то предпринимать. Иначе всем нам определённо будет хана!