Незнакомая докторша держала руки в карманах такого же белого халата, как и у Марии Степановны. Глаза сразу опустились на табличку на её груди, которая сообщила, что её обладательницу зовут Кондрашова Валентина Николаевна, она врач-терапевт высшей категории и заведующая терапевтическим отделением той же Пензенской областной клинической больницы.
Ростом, возрастом и красотой Валентина Николаевна не уступала коллеге из реанимационного отделения. И внешне они были настолько похожи, что мне показалось вначале, что это две сёстры. Даже причёски были однотипные. Различались женщины цветом глаз и волос: как я уже говорил, у Марии Степановны были карие глаза и очень тёмные волосы, а Валентина Николаевна обладала серыми глазами и светлыми волосами. Однако то, что я прочитал на табличке Валентины Николаевны, говорило об обратном. Но, как же они были похожи!
— Ещё чуть-чуть — и это случится! — вернула мне улыбку заведующая терапевтическим отделением.
— Вот-вот! — заведующая реанимацией тоже сверкнула белоснежными зубками. — Это твой новый лечащий врач — Валентина Николаевна. Она заведует терапевтическим отделением, куда тебя перевезли, пока ты спал. И тебе теперь нужно будет слушаться её. А она, хоть и моя сестра, как ты, судя по взгляду, заметил, но намного строже меня! Если пропустишь обед — будешь голодать до самого вечера.
Я впал в небольшой ступор и ничего не смог ответить. Чего-то в этой жизни я, наверное, не понимаю! Да, они похожи, и даже очень. Но!!!
Во-первых — у них цвет волос и глаз разный. Хотя у женщин на эти показатели лучше не ориентироваться. Сегодня они могут быть брюнетками, завтра шатенками или рыжими, а послезавтра и вовсе блондинками. Наши девчонки ещё в восьмом классе научились пользоваться хной и перекисью водорода. А интересно, как покраситься в чёрный цвет? Хм, не знаю, может тушью? Не важно, да и не нужно мне это — я краситься не собираюсь. А про линзы, меняющие цвет глаз, я читал в той же серии журналов «Наука и жизнь». Так что эти две позиции объяснимы.
Но что делать с во-вторых? Как могут две женщины с разными фамилиями и, главное, отчествами быть сёстрами? Ну, фамилии ладно, у женщин такое может быть. Одна — Валентина Николаевна, судя по фамилии, — замужем или была там, а другая — Мария Степановна, как она сама мне сказала, — нет. Но отчества-то у них тоже не совпадают! А значит и отцы разные! Может они сводные сёстры?
— Ау! Чего молчишь! — помахала рукой перед моим лицом Мария Степановна. — Неужели кушать не хочешь? На тебя, Слава, это не похоже!
— Дар речи потерял от любования двойной порцией женской красоты! — наконец-то растормозился я. — Но то — пища духовная и ею сыт не будешь. Так что от пищи телесной я никогда не откажусь — не дождётесь!
— Вот, Валя, полюбуйся! — указала на меня улыбающаяся Мария Степановна. — Как я тебе и говорила — вечно голодный ловелас и юморист! Наплачешься ты ещё с ним!
— Да ладно! Волков бояться — в лес не ходить! — отмахнулась Валентина Николаевна и настолько строго продолжила, что мне сразу вспомнились просмотренные недавно «Семнадцать мгновений весны». — Ты же не будешь нарушать дисциплину в отделении? Да, Слава?
— Jawohl mein Führer! — вытянулся я по швам, лёжа на кровати. — Точнее, никак нет, mon général!
— Sprechen sie deutsch? — несмотря на смех, тут же среагировала Мария Степановна.
«Да что ж такое, уже и пошутить нельзя! Правду говорят: язык мой — враг мой!» — сделав непонимающее лицо, я молча, как партизан, переводил взгляд с одной женщины на другую. Хотя сильно хотелось ляпнуть: «Русские не сдаются!». Женщины так же молча и ожидающе смотрели на меня.
— Понятно! — после недолгой паузы произнесла заведующая реанимацией. — А что такое mein Führer?
— Не помню, Мария Степановна. Само вырвалось как-то.
— Попробуй ты, Валя!
— Parlez-vous français? — подключилась заведующая терапией.
…
— Do you speak English? — вторая попытка Валентины Николаевны попала в цель.
— Yes, I do. I speak English, but very bad. — Ух ты, что-то в мою голову Юрий Николаевич — наш школьный «англичанин» — сумел вложить, как я не сопротивлялся. Да и какой-то язык иностранный учить я должен был. Молчание, несмотря на мнимую потерю памяти, выглядело бы подозрительно.
— It is very good! — потёрла руки Валентина Николаевна. — Что я сказала?
— Что у вас всё хорошо! — схалтурил я немного.
Валентина Николаевна ещё что-то хотела сказать или спросить, но в этот момент открылась дверь и в палату въехала тележка с моим обедом. Нет, это был не роботизированный передвижной колёсный экипаж. За тележкой, заставленной кастрюлями, тарелками и стаканами, в помещение вплыла пухленькая шустрая старушка, которая эту тележку и толкала.