Таким образом, выходит, что христианин по мере своего духовного совершенствования должен освобождаться от непосредственного противопоставления "я" и "не я", получать ощущение или сознание своего внутреннего единства со Христом, отцом и братьями по вере (см. Ин. 17, 23; 14, 20). Так будут существенно видоизменяться, по-видимому, основные свойства человеческого самосознания, ибо иначе для христианина нет возможности представить учение Троичности даже в мыслях, а тем более уподобиться Божественному Триединству по существу, о чем молился наш Господь.
Здесь с особенной ясностью можно применить учение Ап. Павла о непостижимости Божества для духа невозрожденного и о некоторой постижимости его для возрожденных благодатью. Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем (1 Кор. 2, 14—15). Несколько выше Апостол говорит, что как "человеческого никто не знает, только дух человека, живущий в нем", так и Божия никто не знает, кроме Духа Божия, проницающего все и глубины Божия. Этого то Духа от Бога, а не духа мира сего приняли мы, дабы знать дарованное нам от Бога (см. 1 Кор. 2, 10—12); притом проповедь этих тайн передается по Апостолу не младенцам, а только совершенным в вере (см. ст. 6). Из этих слов Апостола вполне ясно то, что истина Божия постигается, конечно, только отчасти, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1 Кор. 13, 12) не иначе, как посредством постепенного возрастания в вере и добродетели и, следовательно, это познание по существу связано с нашим внутренним перерождением; "с совлечением ветхого человека и облечением в нового" (Кол. 3, 9—10). Поэтому нет ничего удивительного в том, что для требуемого нашего уподобления единству Отца с Сыном мы должны видоизменить наше самосознание.
Быть может, условие это покажется странным, представится как отречение от разума и священное безумие, но если мы всмотримся в дело, то, напротив, увидим, что здесь-то и раскрывается истинный человеческий разум, дотоле омраченный греховностью нашего падшего естества. Испрошенное в первосвященнической молитве таинственное единство христиан не будет отвлеченной непостижимой загадкой; напротив, Господь совершенно ясно раскрыл сущность этого единства: оно будет выражаться во взаимной любви верующих. Да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них (Ин. 17, 26).
Эта-то любовь, доходящая до полного общения жизни и готовности пожертвования ею (см. Ин. 15, 13), и есть та заповедь, исполнением которой обусловливается наше единство со Христом (15, 9—15), наше пребывание в Нем (15, 1—8) и явление нам Христа (14, 19), и устроение в нашем духе обители Отца и Сына (14, 23). Полное проникновение благодатной любовью и есть признак, определяющий переход человека из естественного состояния в возрожденное, отличающий учеников Христовых от мира (13, 35). За это-то отличие мир и начинает ненавидеть принявших слово Господне (17, 14), любящих друг друга (15, 17—20).
Итак, если таинственное благодатное единство раскрывается верующим во взаимной любви и в любви ко Христу и Богу, отличающей их от естественного мира, то понятно, что и те свойства естественного разума или душевного человека, которые препятствуют осознанию единства Троического бытия, должны обусловливаться потерей любви, иначе говоря — нашим естественным себялюбием. Свойства эти, как мы видели, заключаются в законах нашего самосознания. Отсюда следует, что раскрытый выше закон нашей личной обособленности есть закон не безусловный, не первозданный, но закон падшего сознания — как говорят, привитый или благоприобретенный, упраздняемый через благодатное возрождение в христианской любви.
Таков неизбежный, по-видимому, вывод из слова Божия, но подтверждается ли он научным опытом? Можем ли мы себе представить жизнь и деятельность нашего сознания без этого свойства, исключающего возможность нашего уподобления единству Отца и Сына? Можем ли мы допустить в человеческом здравом сознании хотя некоторое ослабление этой, по-видимому, безусловной противоположности между "я" и "не я", которой проникнуты все сферы нашего внутреннего
мира?
ОБЪЯСНЕНИЕ СЛОВ ХРИСТОВЫХ ПРИМЕРАМИ ИЗ ЖИЗНИ
Ответ на это нужно искать в той области, где раскрывается благодатное единство христиан в любви. Естественному уму неизвестно высшее совершенство любви христианской, но эта добродетель, как и прочие, имеет некоторый зачаток и в естественной жизни; к этому-то зачатку сначала и обратимся за ответом. Действительно, даже в естественной жизни встречаются такие явления, при которых видоизменяется исключительность самосознания, отступая перед силой соединяющей любви.