Вместе с ними проскальзывает маленький пыльный тип из прессы, от которого пахнет чесноком. Он успел пожать всем руки и поведать, что посвятил Кри-Кри столбец в "Франс Суар" и "Орор". Сейчас он хочет продолжить серию статей о великом рыцаре экрана, которые станут гвоздем воскресных выпусков.
Теперь публика валит толпой, не считается уже ни с чем. Журналисты, привлеченные шумихой, проносят фотоаппаратуру, кинокамеры и другую микротехнику. Идут друзья и враги, знаменитые актеры, депутаты, директора театров, продюсеры и т. д. и т. п. Людьми заполнен двор, лужайки, дом, комнаты.
Мы начинаем задыхаться от этого наплыва посетителей. Как в лесу на запах падали слетается всякая дрянь, так и тут: прибывают на личных автомобилях, в такси, на мотоциклах, идут пешком.
Для охраны Кри-Кри нужно не два человека, а два эскадрона регулярных войск, иначе нельзя обеспечить покой и тишину. А пока - кошмар! Шум, гам... Люди кричат, сплетничают, хохочут, звонят по телефону. Всюду слышится:
- Нет, нет, он жив! Это - ложные слухи!
- А мне говорили, что он скончался.
- Он только ранен.
- Вы в этом уверены? И серьезно ранен?
- Рана на лбу, длиной в шесть сантиметров.
- Открытая? Делали трепанацию?
- Может быть.
- Его жизнь в опасности?
- Возможно.
- Он умер?
- Еще нет.
- Но умрет?
- Этого и опасаются.
- Такой молодой!
- Увы...
- Такой талант. Другого такого нет и не будет.
- Подумать только, рана в тридцать восемь сантиметров! Делали трепанацию, началась кома, он - в агонии. Вопрос минут!
И тому подобное. Самое страшное выдумывают те, кто не допущен в дом и стоит на улице.
Поташ, Людо, Элеонора, Берю, Луизетта - все были в толпе и давали сведения.
Лично я долго сдерживал поток посетителей в дверях, использовал локти, колени, плечи, но наиболее упорные прорывались внутрь"
Меня сминают и отбрасывают в угол. Надо переждать, когда они сами успокоятся. Вызывать охрану? Для чего?
"Хорошая игра, - думаю я. - Люди, которым нужно прикончить Кристиана, действуют дьявольски умело. Они распустили слухи, посеяли панику. Весь Париж знает, что здесь что-то произошло. Теперь могут явиться падальщики и спокойно действовать в этой суматохе".
Я пробую последнее средство. Приходится лезть по лестнице с внешней стороны, хватаясь за перила. Дверь в комнату Кри-Кри распахнута. Как модный магазин в день распродажи. Давя друг друга, туда и обратно катятся две людские реки.
И тут я успокаиваюсь. Само количество посетителей - потенциальных свидетелей гарантирует полную безопасность Кри-Кри. Поднять на него руку сейчас - безумная смелость или дурость. Да и происшедшее указывает на то, что злоумышленники действуют не очертя голову, а обдуманно и методично.
Благодаря необычайной физической силе, обезьяньей ловкости, упорству, опыту и другим способностям, приобретенным в полиции, я проникаю в святая святых.
Уф! Кристиан полусидит в постели, откинувшись на две подушки. Он выглядит весьма эффектно и похож на Туренна, умирающего у подножия дерева. Он невозмутим, спокоен, хладнокровен. Прекрасный актер с блеском исполняет новую роль. Весьма эффектную роль-Тяжелораненая звезда, за жизнь которой волнуется весь Париж.
Я прячусь в глубине алькова, затянутого красным шелком, и наблюдаю за посетителями, их жестами и словами.
Редко приходится выслушивать много громких фраз за такое короткое время. Это - фестиваль подхалимажа, конкурс лицемерия. Кто дольше и лучше!
- Я бросился сюда, как только узнал...
- Когда мне позвонили по телефону, я чуть не умер...
- Едва не попал под такси - так я бежал...
- Ты очень страдаешь? Да?
- Тебе надо обратиться к профессору Мулену.
- Нет, к профессору Фюмседюб...
- Я бы на твоем месте...
- А я бы...
И так далее.
В конце концов я не выдерживаю. Я, Сан-Антонио, кричу так, как никогда не кричал человек после того исторического момента, когда Христофор Колумб открыл землю, увидав ее на горизонте:
- Закройте свои пасти и убирайтесь прочь, бездельники, лентяи! (и еще множество крепких слов, которые только могут прийти мне в голову) Убирайтесь все вон! Очистите помещение! Исчезайте, пока я еще не вышел из себя!
Вероятно, у меня страшный вид, потому что все пятятся к двери. Начинается паника. Люди бегут, словно к спасательным шлюпкам во время кораблекрушения. Спасайся, кто может!
Через несколько минут комната пустеет. Я вытираю лоб тыльной стороной ладони.
- Простите меня. Бордо, но я не мог удержаться. Он хохочет до слез.
- Я вам весьма признателен. Они замучили меня! Он закрывает глаза.
- Кажется, засыпаю. Если вздремну часок-другой, это, думаю, не помешает.
- Это всегда на пользу.
- Когда я увидел эту обезумевшую банду, то решил, что среди них находится убийца, и настал мой смертный час. Самое любопытное, что мне не было страшно. Я смирился со своей судьбой. Понимаете, Сан-Антонио?
- Да, конечно. Вы просто устали.
- Который час?
Почти одиннадцать
Снова наступает тишина.
Такое ощущение, будто мы очутились в бальном зале после того, как из него вышла последняя танцующая пара.
Берюрье намекает, что пора бы и поесть. Все - за. Так как у Луизетта время уборки, о котором она совсем забыла, то наш мистер Лукулл сам отправляется на кухню и начинает организовывать пиршество, достойное нас.
Две осы и Бебер притихли. Видимо, они еще никак не придут в себя после нашествия на дом орды дикарей. Они много отвечали, пожимали множество рук, выслушали слишком много пустых фраз. Все это было утомительно и изнуряюще.
Сам я тоже устал до предела и валюсь на диван, как куль. Сложив руки на животе, погружаюсь в изучение голубого неба с барашками облаков через прозрачное стекло окна.
С усердием школьника я перебираю в уме все данные, которые оказались в моих руках к этому времени.
Меня беспокоит одно: весь этот переполох - неспроста, он имеет точный прицел. Значит, что-то затевается. А в такой шумихе и суматохе можно провернуть все, что угодно.
Я поднимаюсь и обыскиваю комнату Кри-Кри, после чего разрешаю ему ложиться спать. Я боюсь новой адской машинки, но ее нет. Направление моих мыслей меняется, я начинаю думать о том, что ЧТО-ТО ДОЛЖНО ПРОИЗОЙТИ!