— Но такой факт нельзя скрывать! Это же ребенок, а не шестой палец на ноге.
— Еще и девочка, — зачем-то добавляю, но лучше этого бы этого не делала. — Лет семь-восемь приблизительно.
— Капец, — слышится в ответ недовольный голос. — По-любому за папку горой и хрен кого подпустит к нему. Теперь понятно, почему он до сих пор одинокий. С такой-то охраной…
— Ир, одинокими люди зовутся по той причине, что у них нет даже кошки или рыбки рядом. А у Эрика, как видишь, с этим все в порядке.
— Я не понимаю, почему ты так спокойна? — не унимается она. — Он же… божественный красавчик.
— Вредный и заносчивый тип. — Поправляю ее. — От которого сбегают все начиная от секретарши до матер и его ребенка. Над последним не уверена, но все может быть.
— Ты должна все разузнать.
— Тебе надо ты и шевелись, — раздраженно отвечаю и тянусь за полотенцем.
Настроение грохнулось вниз. Оно и так было не сильно радужным, а усталость и Иркина неугомонность просто добили его.
— Ир, я отключаюсь иначе утоплю телефон.
— Это потому что руки корявые?
— Нет, чтоб голос твой больше не слышать.
— Ты же знаешь, что тебя это не спасет. — Смеется подруга. — Я же живу всего двумя этажами выше тебя. Так что видеть и слышать ты меня будешь еще очень долго.
Глава 8. Зара
Я проспала.
Черт. Не так.
Я ПРОСПАЛА!!!
Три заведенных будильника, один из них еще советский из металла, который мне достался от бабули и противно дрынчал все мое детство. Уж им-то можно было половину дома разбудить в свое время. Да что там, мне казалось им раньше людей из комы выводили.
Но не сегодня.
Я не знаю и даже более того, не помню, как отключала их. Видимо, дочка Эрика была права. Надо зарулить в киоск за кроссвордами, а то вон уже все идет к «шеф, все пропало!».
— Алиса, будильник срабатывал? — ношусь по комнате с зубной щеткой в одной руке, а второй пытаюсь собрать вещи, разбросанные по разным местам.
— Будильник был выставлен на шесть часов тридцать минут. И был выключен в шесть часов сорок минут. — Услужливо отвечает умная станция.
— Блин! — бросаю щетку на стол, а вещи на постель и вытягиваю из кучи черные джинсы.
— Найдена одна тысяча триста шестнадцать рецептов блинов…
— Проклятье… — прыгаю на одной ноге, пытаясь впихнуть вторую в штанину, но теряю равновесие и заваливаюсь на бок.
— Фильм «Проклятие» две тысячи четвертого года, режиссер Такаси Симидзу…
— Алиса, выключись нафиг, — шиплю, потирая ушибленное место и уже сидя прямо на полу, натягиваю джинсы и водолазку.
Еще пять минут понадобилось, чтобы свернуть волосы в неопрятную гульку и размазать по лицу тональник. Явно не идеально, в зеркале лифта доведу до более-менее нормального результата. Впрыгиваю в кеды, хватаю рюкзак и несусь на встречу…ой, надеюсь, не увольнения в первый же официальный день работы. Стоп, по факту-то второй уже…ай, да какая разница, когда задница чувствует приближающиеся к ней проблемы.
Старичок-лифт кряхтя, медленно спускался вниз и я молилась, чтобы мы доехали без приключений. А когда между третьим и вторым этажом, он все же дернулся и застыл на пару минут, я готова была выть от несправедливости. Если на свете и существуют люди-магниты, которые притягивают к себе все неприятности, то я точно вхожу в их число. А судя по сегодняшнему дню, то и вовсе могу возглавить клан «человеков — невезушек».
— Миленький, какую кнопку погладить, чтоб ты поехал, а? — прислоняюсь лбом к металлическим дверям. — Ну хочешь я тебе лампочку новую вкручу в следующий раз?
Лифт скрипнул в ответ.
— Да хоть все, ты только выпусти меня отсюда.
Не знаю, то ли он все-таки внял моим просьбам, то ли просто в системе был небольшой сбой, но лифт снова начал движение. И уже через несколько секунд, я с выпученными глазами, пыталась поймать такси на оживленной дороге. Ну, хоть в этом мне хотя бы чуть-чуть подфартило. Или я рано радовалась, когда передо мной затормозила простенькая лада?
Эрик
Двадцать девять минут.
Ее где-то носят черти целых двадцать девять минут.
— Эрик Александрович…
— Не сейчас, — стопорю пацана, который работал у нас курьером между этажами.
И он покорно спешит скрыться в другом направлении, чувствуя, что я не в духе. Что в принципе понятно сразу, потому что меня вообще редко можно увидеть застывшим в пяти шагах от лифта и гипнотизирующим табло над ним. Смотрю на мелькающие цифры и похрустываю пальцами.
Нервно.
Когда двери лифта раздвигаются и выпускают очередную партию сотрудников на этаж, вижу среди них свою пропажу. И начинаются странные душевные метания, начиная от желания влепить ей выговор на глазах у всех, чтобы не повадно было нарушать установленные правила. И заканчивая молчаливым увольнением, не дожидаясь обещанной замены. Но когда я увидел ее лицо, стало как-то не по себе. Она одними глазами уже спрашивала, мол, собирать вещи? И тут я дал слабину, которая, как сам себе пообещал, была первой и последней.