- Вика, ты ничего мне не хочешь рассказать?
- Неужели это у нас семейное?- думала я и, взвесив все, решила делать вид, что ничего не произошло. Страшно было даже представить, как маман будет искать применение моим способностям.
Театр, концерт, пляж, гости, родственники, походы по магазинам, генеральная уборка, все, изрядно поднадоело, хотелось хоть немного личного времени. Два месяца отпуска каждый год – это как-то многовато, но прошли и они. Проводив мать, я возвращалась домой. Окна квартиры темные, вот она долгожданная свобода, но радости как-то не было, я уже искренне скучала. По правде говоря, все мамины преобразования в квартире мне нравились.
Агентство «Алиби» создали четверо друзей, когда-то вместе закончивших юрфак, на протяжении многих лет, иногда перезванивающихся и обязательно один раз в год встречающихся в день юриста. Обсудив на очередной встрече политическую обстановку в стране, перспективы юриспруденции и личные проблемы решили начать собственное дело. Для сбалансирования женской составляющей приняли на работу секретаря и двух юристов-женщин, одной из которых стала я. Коллектив был дружный, профессиональный. Поначалу мне ничего серьезного не доверяли, но это меня не обижало, было чему поучиться. Копание в чужих мыслях тоже не было слишком мрачным, так по мелочам.
Разнообразие в работу вносил сыскной отдел. Вооружившись подглядывающей, подслушивающей, записывающей аппаратурой, следили, в основном, за неверными мужьями и женами. Парадоксальны законы жанра, заказчики очень расстраивались, если объект был «чист», а гонорары напрямую зависели от количества компромата. Апофеозом был случай, когда с промежутком в полчаса супруги заказали слежку друг за другом и компромат на обоих был неопровержим.
Моя работа была в основном технической, без «домашних заданий», уже в шесть часов вечера я была свободна и абсолютно не понимала, что с этой свободой делать, развлекаться как-то совсем разучилась. Пробовала бегать по утрам, ходить в спортзал, ходить в кино и на концерты, но все это было простым убиением времени, не приносило душевного спокойствия. Какая-то внутренняя пружина была сжата до предела, как перед прыжком в пропасть. Казалось, я не живу, а только думаю, как начать это делать, чтобы снова получать удовольствия от простых житейских радостей. Надежда была только на время, которое всех лечит, может когда-то вылечит и меня… Наверное, глубоко запрятанная пружина, была видна окружающим, коллеги по новой работе и, просто, случайно пересекающиеся со мной люди, вели себя крайне сдержанно и напряженно. Что тут скажешь:
- Будь проще, Вика, и люди к тебе потянутся!
У одного известного олигарха пропал семилетний сын. Вот уже несколько дней эта новость не сходила с экранов местного телевидения, весь город был обклеен листовками с обещанием за помощь баснословного гонорара. Мы с коллегами даже помечтали, как можно было бы распорядиться такими деньжищами, повыдвигали версии, отлично понимая, что там и без нас задействованы все возможные и не возможные силы. Входя в подъезд, я отметила, что Елизавета Петровна, как всегда, держит руку на пульсе - на стене висела целая подборка статей и листовок о пропавшем мальчике. Глаза у ребенка были какие-то, не по-детски печальные и очень красивые.
Батареи по-прежнему были холодными, завернувшись в плед, я устроилась у обогревателя. Через неделю у меня опять день рождения, год с нашей последней встречи с Виком и год как я читаю чужие мысли, так и не понимая, зачем мне это то ли наказание, то ли дар. С мыслью, что Его не будет никогда, до конца тоже не удалось свыкнуться, я с надеждой смотрю в след каждому высокому мужчине в длинном черном пальто, поворачиваюсь на имя Виктор, запах его любимого парфюма, вздрагиваю от звонка – два коротких, один длинный.
Я задремала и увидела во сне пропавшего мальчика с грустными глазами, он тянул к мне руки и говорил: - Найди меня! Проснувшись, я подумала, что что-то я начинаю загонять. Ночью сон вернулся. Я шла на зов мальчика, у ворот трехцветная плитка, похожая на листья клена, стена дома была бежевой, у входа в подвал странный памятник пионеру в шортах и галстуке, какие во времена СССР украшали все парки страны. Стены и ступеньки лестницы в подвал были отделаны хорошо окатанной галькой, от которой рябило в глазах, подвал был глубокий - три пролета по одиннадцать ступенек. Все, я проснулась.
- Приснится же…
На следующую ночь сон вернулся снова, я еще раз рассмотрела все детали неизвестного дома, мальчика я не видела, но слышала, он просил: