И дождалась. Вот он, едва сошедший с конвейера, новенький, цвета «бордо» внедорожник «Митсубиши», автомат, с кожаным салоном, подогревающими сиденьями и множеством других наворотов и прибамбасов.
К концу рабочего дня я стояла около офиса, где работала сестра. Рыжеволосая длинноногая красавица Ника, собственной персоной, на сигнал не оборачивается. Тихонько трогаюсь в след и сигналю снова, сестра не оборачиваясь, спасается бегством, видать-то частенько находятся желающие подвезти.
Едва докричалась, сестра с опаской садится рядом:
- Где взяла?
- Купила.
-Где деньги взяла?
-В лотерею выиграла
- Молодец.
Хорошая сестра, никогда не задает лишних вопросов.
- Поехали ко мне, кофе попьем, собаку покажу.
- Поехали, я хоть подарок тебе подарю, так и хожу с ним уже месяц.
- Ника, если не обидишься, забирай старую машину.
Я привыкла с детства все за тобой донашивать, давно не обижаюсь, давай, только я ездить не умею.
- Иди на курсы, учись.
Вдвоем погуляли с Бандюшей, приготовили ужин и говорили, говорили, говорили. Вспоминали детство, как когда-то купили в Одессе первый семейный автомобиль «Нива» и целый месяц ехали домой через всю страну. Незабываемое было путешествие, всю географию увидели своими глазами. На прощанье обнялись, и я точно знала, сестра у меня классная, но грузить ее своей новой тайной я не буду, чтобы все не разрушить.
Бессмысленно гоняя по городу, я получала безумное удовольствие от своего автомобиля. Омрачали только недоброжелатели, каждый думал, что он гораздо более достоин такого счастья.
«Стоянщик», который всегда бесцеремонно заставлял моего «жука», с которым я постоянно ругалась, теперь подобострастно оставлял лучшее место рядом со своей коморкой, счищал снег и даже пытался оказывать неумелые знаки внимания, которые, конечно же, в первую очередь, относились к автомобилю.
Кажется, жизнь налаживалась. Я даже согласилась на коллективный выход с сослуживцами на концерт группы «Любэ» и новогодний корпаративчик.
Расторгуев был слегка пьян, о чем сам сказал в начале концерта, и это уже работало ему на плюс, он забывал слова, а народ с радостью подсказывал, подпевал, чувствуя в нем «своего парня».
Неуютно я вдруг почувствовала себя в антракте. В буфет идти одной не захотелось, обсудить происходящее было не с кем. Я вдруг заметила, что в зале в основном остались одинокие женщины, вспомнила, как последний раз мы были здесь с Виком. Плохо человеку, когда он один…
Еще раз подумалось, что плохо одному, когда шла от стоянки к дому мимо лабиринтов старых гаражей, через парк. Этот путь я проделывала, как минимум два раза в день и никогда мне не было так жутко. Сегодня же просто животный страх поселился под ложечкой, ноги не шли. Уже не раз убеждаясь, что игнорировать внутренний голос нельзя, я вплотную прижалась к огромному дереву и, молча стояла, слушая сумасшедший стук своего сердца. Глаза привыкли к темноте, стали различать узнаваемые предметы ландшафта, на дорожке появилась одинокая фигура грузного человека, скорее женщины. Остатки замерших листьев звенели под шаркающими подошвами. Я ждала, думала, подойдет, пойдем вместе.
Расстояние уменьшалось, а чувство тревоги возрастало. Я, практически, вросла в дерево, женщина беззаботно приближалась. Когда расстояние сократилось метров до десяти, вдруг откуда-то, как будто бы из-за того же дерева, где стояла я выскочили два мужика и с разгона стали вырывать сумку у женщины. Она держала ее из последних сил, ее пинали ногами, тащили волоком за сумку, пока не оторвалась ручка. Мужчины с сумкой скрылись, женщина не двигалась. Я рыдала, на смену страху пришел ужас. Мне было стыдно, казалось, что женщина в какой-то мере пострадала из-за меня, но, несмотря на угрызения совести, быть на ее месте совсем не хотелось. Почему-то пришла в голову строчка из стихотворения Ваншенкина «а пуля, что в меня летела, попала в друга моего». Женщина стонала, держалась за живот, похоже, она была сильно беременной.
Несмотря на поздний час на стоянке народ еще был, кто-то бросился поднимать пострадавшую, кто-то звонил в скорую.
Поняв, что без меня справятся, я побрела по дорожке, которая несколько минут назад казалась дорожкой ужаса, моему зыбкому душевному равновесию был нанесен очередной удар.