- Простите, очень мне стыдно, за ваше ночное путешествие.
- Вика, мы одна команда, не сомневаюсь, если нужно будет нам, ты тоже примчишься в любое время. Не буду пока ничего спрашивать, идем наверх, а то начнут меня искать, я тоже без телефона, в машине оставил.
Николаевич обнял меня, затем отстранил, пристально посмотрел в глаза и сказал:
- Васильевич, загоняй машину во двор, будем ночевать, одну ее оставлять сегодня нельзя.
Дорогие «старички», как же мне повезло с ними, притащили кастрюлю с борщом, малосольные огурчики, сало, самогон, полный набор «антистресс».
- Ну, что, Вика, сначала поедим, потом поговорим или наоборот?
- А давайте, совместим.
- Вот это по-нашему, разговор под рюмочку всегда краше.
-Вика, давай, ты примешь душ, он тебя успокоит, а мы пока все погреем, накроем.
- Неудобно как-то.
- Что же неудобного, мы для этого Надежду Петровну привезли. Да, Надюша?
- Конечно, все сделаем.
После теплого душа, тарелки борща и рюмки самогона жизнь опять начала налаживаться, даже фигура зловещего доктора, вроде как, уменьшилась, стало неудобно за весь этот кипишь.
- Вика, переходим к следующему пункту. Поговорим?
- Поговорим.
После моего рассказа Николаевич спросил:
- Вика, почему ты поехала домой, а не в офис, ты нам не доверяешь?
- Что вы такое говорите? Да вы мне самые близкие люди, просто я очень испугалась, я даже думать не могла, тупо выполняла его приказания. Я и сейчас боюсь, вдруг он меня загипнотизирует на расстоянии, прикажет что-нибудь сделать.
- Вика, ты сейчас идешь и ложишься спать, нам с Васильевичем нужно пошептаться, утром все обсудим.
- Можно, я с вами буду обсуждать?
-Нет, Вика, тебе надо отдохнуть, карточку от телефона отдай мне и ложись, не волнуйся, мы все ночуем здесь.
Оставшись одна в комнате, я поняла, что страх никуда не делся, он просто отступил на время. Как они смогут меня защитить от гипноза? Помню, когда Кашпировский «лечил» всю страну по телевизору, хотя кто знает, может и правда лечил, без кавычек, мы всей семьей собирались в назначенное время у телевизора, не верили, хихикали, вдруг заметили - мама спит. Мы ее тормошили, она с трудом открывала глаза и засыпала снова. После окончания сеанса она долго не могла поверить, что спала, но на следующий день, во время этой передачи осталась на кухне, а когда кто-то из нас (теперь уж не помню, кто) туда заглянул, увидел, что мама спит сидя на табуретке, положив голову на стол. В результате, сколько дней шла эта передача, столько мама засыпала, независимо от расстояния от телевизора. Никаких изменений в состоянии здоровья, по результатам сеансов гипноза, она не почувствовала, хотя, может быть потому, что ни на что не жаловалась. По телевизору потом рассказывали, как рассосались швы, слепые прозрели, не ходячие пошли. Тогда мы телевизору верили на слово, сейчас я вполне допускаю, что эти выступления были постановочные, но факт остается фактом – мама спала. Свет выключать, точно, не буду, я и со светом спать боюсь, страшно одной. В дверь постучали и голос Надежды Петровны:
- Вика, не спишь? Свет горит, можно, к тебе? Не хочу мешать мужчинам, они сначала полушепотом разговаривали, а сейчас уже кричат.
- Конечно, входите, честно говоря, что-то мне страшновато.
- Вика, а давай, я сделаю тебе массаж, я ведь двадцать пять лет массажистом проработала. Мой Васильевич врачей не признает, у него от всех болезней массаж. Теперь, после смерти жены и Николаевича массажем лечу.
- Хорошо, а вы расскажите что-нибудь про вас. Как вам удалось сохранить такие теплые отношения?
- Теплыми и ровными они стали совсем недавно. Были разными, от очень горячих, до очень холодных. Знаете, Вика, мы раз пять расставались, разъезжались, а один раз, не поверите, развелись, а потом снова поженились.
- В это, правда, трудно поверить, но не верить вам у меня нет никаких оснований, если можно, расскажите поподробнее, очень интересно.
- Может тебе лучше поспать? Потом как-нибудь расскажу.
- Не смогу пока уснуть, расскажите.
- Очень я его ревновала ко всему, что нас разлучало, к работе, к преступницам, к молодым симпатичным коллегам. Очень тяжело всегда быть одной, ждать, это, как я понимаю, тебе тоже понятно, невозможно ничего планировать. Даже, когда нужно было забрать меня с сыном из роддома, он был на задании, нас забирал Николаевич со своей Надеждой. А потом я одна растила сына, когда нервы сдавали, забирала ребенка, уходила к родителям, возвращалась. Мне казалось, что вот уж с сыном у нас полное взаимопонимание, я все про него знаю, но после окончания школы, он поступил в институт богословия, а после окончания второго курса, уехал в Израиль. С тех пор там живет, женился, у него одиннадцать детей и четверо внуков, приезжал один раз, без семьи, когда отец сильно болел. Мы несколько раз ездили в гости, но внуки практически не говорят по-русски. Когда сын уехал, у меня земля ушла из-под ног, так хотелось сочувствия, понимания, а Васильевич говорил, что мальчик вырос, пусть живет, как хочет, пока я не совсем удушила его своей опекой. Вот тут мы кардинально разругались и развелись, потом он заболел, мы помирились и снова расписались. Что-то я разговорилась, спи, Вика.