Несмотря на бессонную ночь, утром, собрав волю в кулак, я, как ни в чем, ни бывало, ехала на работу. Необходимо ударно потрудиться, чтобы не стыдно было, взять очередные отгулы и куда-то уехать. То, что от этого чертого отродья, нужно избавиться никаких сомнений у меня не было. Я хотела для этого уехать из города, подстраховаться от случайных встреч с какими-то знакомыми. Не хотелось бы, чтобы сплетни дошли до родственников и знакомых. Вот такая метаморфоза. Я, пострадавшая, стыжусь, выкручиваюсь, заметаю следы, не представляю, как дальше жить. Но я сильная и я справлюсь и обязательно найду его и отомщу.
Три дня я очень продуктивно работала, по двенадцать часов, не вставая со стула, и к концу третьего дня направилась в кабинет Виталия, попросить отгулы или кратковременный отпуск. Постучав и не дождавшись ответа, я открыла дверь, увидела, что там кто-то был, быстро ее закрыла и услышала:
- Вика, заходи, ты то нам и нужна.
В кабинете, кроме Виталия, был мужчина, которого Виталий представил, как своего друга детства.
- Вика, дело очень деликатное, я вообще сомневаюсь в том, что мы сможем помочь, но Володя мой друг и отказать ему я не могу. Вся надежда на тебя. Володя, рассказывай.
- Моя четырнадцатилетняя дочь забеременела, мы об этом узнали, когда это уже было не скрыть. У нее есть молодой человек, тоже школьник, на два года старше. Когда я узнал, был взбешен и стал угрожать, что засажу этого «жениха». Дочь сказала, что это не он и что ее изнасиловали неизвестные. Она бросила школу, целыми днями плачет, но, как только, мы пытаемся поговорить, она молчит, уходит в свою комнату и закрывается. Мы заставили ее пойти к врачу, беременность пятнадцать недель. Так как она несовершеннолетняя, с ней беседовал психолог, но на контакт с ним она тоже не идет.
- Не понимаю, чем мы можем помочь?
- Мы хотим точно знать, насиловали ее или она это придумала, что бы защитить друга.
- Простите, а зачем? Это что-то меняет?
- Конечно, меняет. Если это по любви, то, не смотря на юный возраст, можно создать семью, мы поможем. Мы сомневаемся, что был насильник, потому что плакать и переживать она начала, когда мы узнали о беременности, а не когда изнасиловали, мы бы заметили.
- А почему же вы не попробуете с ней по-хорошему поговорить?
- Мы пытаемся, но она не хочет.
- Даже не представляю, как я могу вам помочь. Виталий, у тебя есть план?
- План очень простой, сегодня мы с тобой идем к Володе в гости, а там будем действовать по обстановке.
Стол был накрыт на пятерых, но как ни уговаривали через закрытую дверь Риту, она к нам не вышла. Почти четыре часа мы имитировали светское общение. Наконец, дверь Ритиной комнаты открылась, и она без «здравствуйте», тенью проскользнула мимо нас в туалетную комнату. Я, не раздумывая, проскользнула в ее комнату. Она быстро вернулась, закрыла дверь на замок и, повернувшись, увидела меня.
Маленькая девочка, на вид ей не больше двенадцати, с нелепо смотревшимся, едва заметным животиком, вела себя, как затравленный зверек. Она забилась в угол и закрыла лицо руками. Боясь спугнуть, я молча сделала один шаг на встречу и остановилась, затем еще один. Наконец, я ее обняла и почувствовала «ежика в колючках», такого же, какой сидел во мне. Я, как никто другой, понимала как ей тяжело и как ей никого не хочется видеть. Главное не спугнуть. Я осторожно положила руку на ее худущую спину, «колючки» обозначились еще более жестко, но затем стали размягчаться. Что же я могу сделать, чтобы эта, незнакомая мне девочка, открыла душу?
- Рита, меня Вика зовут. Я очень хочу тебе помочь. Я тебя очень хорошо понимаю, меня тоже изнасиловали, я беременна и не хочу, чтобы об этом узнала моя мама.
- Это правда?