Машину я оставила далеко, за два квартала. Город будто вымер, а вернее крепко спал. Я прижимала к груди сумку с пистолетом, и уже, без всяких сомнений, уверенно приближалась к цели. Дверь гаража была закрыта, но внутри горел свет. Дверь прилегала неплотно, в щелочку была видна обыкновенная щеколда. Осмотревшись вокруг, я нашла, как будто для меня приготовленную железку, и легко откинула щеколду.
В закутке, где он спал, стоял тяжелый запах перегара, по остаткам еды ползало бессчетное количество мух. Он спал, стоя на коленях, голова была зарыта в груду грязных тряпок, из семейных трусов вывалилось то, что мне в первую очередь хотелось отстрелить. Рука нащупала курок, но я сдержалась, не хотелось, что бы он умер, как случайно пострадавший, он должен знать, за что. И вот это грязное, вонючее ничтожество случайно пересеклось со мной, чтобы испоганить мне жизнь. Почему?
- Эй, просыпайся! Просыпайся, говорю! Вставай, стрелять буду!
Мои угрозы никого не разбудили, мне вдруг в голову пришла безумная мысль из какого-то детектива, может его убили до меня? В углу стоял веник, попробовала, потыкать его ручкой, раза с третьего он что-то забормотал и заматерился.
- Вставай! Стрелять буду!
- Что? Ты кто?
Он сел, безумно вращал глазами, меня не узнавал, но и страха от моего оружия тоже не испытывал, привычно протянул руку под стол, достал недопитую бутылку водки и жадно сделал несколько глотков.
- Вспоминай! Год назад рыбалка.
- Какая рыбалка? Иди сюда.
Он встал и, шатаясь, пошел на меня. Раздумывать было некогда, еще несколько секунд, и прошлогодняя история может повториться. Я выстрелила, потом еще и еще, пока не закончились патроны. Спрятала в сумку пистолет, вытерла ручку двери и шагнула навстречу рассвету. Можете считать меня ненормальной, сумасшедшей, но никаких угрызений совести я не испытывала. Воздух был удивительно свеж, наконец-то, я дышала полной грудью, чувство радости и выполненного долга переполняли меня.
Все, я в машине, в моем домике на колесах, теперь надо спокойно подумать и избавиться от следов преступления, вернее, от следов справедливого возмездия. Я покатила в сторону противоположную от дома, включила музыку в машине и, даже, подпевала. Кажется, жизнь налаживается! Осуждаете? Согласна, до тех пор, пока это не случилось со мной, я бы присоединилась. Зато, я точно знаю, все женщины, а еще хуже девочки, которых когда-то насиловали, понимают меня и аплодируют.
Через несколько часов, я подъехала к мосту приличной речки, машину оставила на берегу. Посредине реки, достала пистолет, протерла его тряпочкой, и опустила в пучину.
- Прости, Николаевич, надеюсь, ты меня понимаешь.
В машине я переоделась, всю одежду в которой была, включая обувь, сложила в пакет и выбросила в мусорный контейнер в ближайшем населенном пункте. В следующем населенном пункте оставила сумку. Дома сожгла в камине ненавистный портрет, по которому стреляла, даже, зачехлила и убрала подальше бинокль. Все.
Не смотря на абсолютно бессонную ночь, энергия била ключом. Я одновременно что-то поливала, пересаживала, делала генеральную уборку, мыла и стирала, чтобы смыть с рук следы пороха. И все-таки, какое счастье «видеть своего врага, проплывающим мимо тебя мертвым». Хочу все навсегда забыть и просто жить дальше, жаль только Мишке придется рассказать, обещала.
Я прекрасно спала, никакие кошмары меня не преследовали, на аппетит не жаловалась, угрызения совести не посещали, криминальные новости не изучала, на место свершения правосудия не наведывалась, мне было так хорошо, что невозможно было скрыть. И коллеги по работе, и мама с Никой задавали один и тот же, на мой взгляд, дурацкий вопрос:
- Вика, ты влюбилась?