— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Она красивая девушка, внутри и снаружи.
Я моргнул.
— Я не знал, что ты проводишь с ней много времени.
— О, я просто разговаривала с ней несколько раз в отеле. Но она мне нравится.
Я вздохнул.
— Мне тоже.
— Ты так говоришь, как будто это плохо.
Запищала микроволновка, и я достал свой кофе, отнёс его на островок, где сел на один из стульев.
— Это сложно.
Тот поцелуй прошлой ночью изменил всё.
— С тех пор как Джи...
Мама подняла руку, прерывая меня.
— Не произноси её имя в этом доме.
Мама ненавидела Джинну. Не только за то, что она сделала со мной, но и потому, что мама и папа тоже пострадали.
— Это из-за ребёнка, — признался я. — Если бы это была только Мемфис, я мог бы попробовать что-то.
Если бы это была только Мемфис, я бы поцеловал её несколько недель назад и никогда бы не остановился. Но ребёнок... этот ребёнок всё изменил.
Мама грустно улыбнулась мне.
— Ты хороший мужчина.
— Правда? — потому что я, наверное, не должен был целовать её прошлой ночью.
— Не позволяй тому, что случилось в прошлом, омрачать будущее.
— Я не могу... — я закрыл глаза, признавая свои страхи. — Я не могу потерять ещё одного ребёнка.
Мама села на стул рядом со мной и положила свою руку поверх моей.
— Это другая ситуация, Нокс.
— Я знаю, — но всё может закончиться так же плохо.
Я уже был привязан. К ним обоим.
Мы сидели в тишине, потягивая кофе и размышляя о прошлом, пока пирог готовился. Когда пирог был наполовину готов к нам присоединился папа, и, словно почувствовав настроение, он не заговорил об отеле.
— Как дела у Бриггса? — спросил я, готовый к смене темы.
— Нормально, — голубые глаза отца всегда наполнялись лёгкой грустью, когда он говорил о своём брате. — На этой неделе никаких случаев, слава Богу.
Остаток времени мы провели за разговорами о Бриггсе и его последнем походе к врачу. Потом пирог был готов, и мама достала его из духовки, давая ему остыть, пока я пил последнюю чашку кофе.
Этот пирог, упакованный в керамический контейнер, поехал со мной в город, и когда я припарковался на стоянке за отелем, я отнёс его прямо в комнату отдыха, нашёл в ящике стикер и нацарапал сверху «Мемфис».
Я намеревался отправиться на кухню и приступить к работе, но, когда я начал двигаться по коридору, ноги сами понесли меня к лифту.
Вместо того чтобы остановиться в вестибюле, я решил рискнуть и отправился на второй этаж. Мемфис там не было, но я нашёл её на третьем.
Она вытирала пыль с комода жёлтой тряпкой из микрофибры. Её волосы были собраны в конский хвост, концы которого тянулись вдоль позвоночника. Её щеки раскраснелись, глаза сузились в сосредоточенности. Она была слишком привлекательна, чтобы перед ней устоять.
Я постучал костяшками пальцев по двери и вошёл в номер, стараясь держаться на расстоянии вытянутой руки, чтобы не поцеловать её снова. Не раньше, чем закончится этот разговор.
— Если ты хочешь платить больше за квартиру, то плати.
Она моргнула, выпрямившись.
— Хочу.
— Договорились, — я кивнул. — Как я уже сказал вчера вечером, мне нравится готовить для тебя. Если тебе не нравятся дополнительные блюда из ресторана, хорошо. Я не буду их приносить. Дома у меня обычно много всего под рукой, но, если мне вдруг не хватит, может быть, ты сможешь сходить в магазин.
Уголок её рта приподнялся.
— Просто пришли мне свой список.
— Ты не благотворительность, — я проиграл битву с расстоянием и сократил пространство между нами. — Моя мама испекла тебе пирог. Это тоже не благотворительность. Она печёт пироги для людей, которые ей нравятся.
— Она мне тоже нравится.
— Эта работа - не благотворительность. Ты её заслужила. Ты сохранила её. Ты. Поняла?
Она кивнула.
— Вслух, Мемфис.
— Поняла, — прошептала она.
Моя рука поднялась, чтобы потянуть за кончик её хвоста.
— Этот поцелуй не был благотворительностью.
— Я так не думала.
— Хорошо, — я взял её за руку и потянул к краю кровати, присаживаясь. — Я не любитель сложностей.
— Я понимаю, — она вынула свою руку из моей, опустив взгляд на колени. — Это не обязательно должно быть чем-то особенным. Ты не должен мне ничего объяснять. Мы можем забыть о поцелуе.
Я не смог бы забыть об этом, даже если бы попытался, — это то, чего ты хочешь?
— Нет.
— Я тоже.
Всё её тело обмякло.
— Я не хочу быть твоей ошибкой.
В этих словах было столько боли. Столько багажа из прошлого. Она была чьей-то ошибкой.
Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что это был отец Дрейка.
Мемфис не рассказывала эту историю. Учитывая, что она не рассказала своей собственной семье и, чтобы сохранить тайну, отказалась от трастового фонда, я сомневался, что она доверится мне.
Пока нет. Может быть, если я сделаю собственное признание, она поймёт, что не только у неё есть своя история.
— Когда я жил в Сан-Франциско, я встречался с женщиной. Джинной. Мы были вместе около года. И почти весь этот год она была беременна.
Мемфис села прямее, её глаза расширились.
— У тебя есть ребёнок?
Я грустно улыбнулся ей.
— Нет.
— О, Боже, — она поднесла руку ко рту.
— Это не то, что ты думаешь. У Джинны есть ребёнок. Сын. Его зовут Джейдон.
— Но... он не твой?
— Думал, что мой. Мы начали встречаться, и она забеременела. Никто из нас не ожидал этого, конечно, это не было запланировано, но мы сделали всё возможное. Джинна переехала. Я ходил на приёмы к врачам. Отмечал имена в книге имён для малышей. Помогал ей украшать детскую в нашей тесной квартире. Держал её за руку во время родов.
— Ты был отцом.
— Я был отцом. После того, как мы вернулись домой из больницы, я проводил долгие ночи, расхаживая с ребенком туда-сюда по квартире.
Точно так же, как я делал это для Дрейка.
— Это был твой взгляд, — глаза Мемфиса смягчились. — Когда ты приходил ко мне ночью, бывало, что ты выглядел несчастным. Всего на секунду. Вот почему.
— Да, — я и не подозревал, что она заметила. Но я понял, что Мемфис наблюдательна. — Джейдону было две недели, когда всё рухнуло. Джинна отвезла его на приём к врачу. Через четыре дня я пришёл с работы, и она сказала мне, что он не мой.
Мемфис ахнула.
— Нокс.
Джинна сбросила бомбу в мою жизнь, и всё взорвалось. После долгого дня я пришёл домой, валясь с ног, и обнаружил Джинну на диване. Джейдон спал. Я сел рядом с ней, мгновенно поняв, что что-то не так. А потом она посмотрела на меня со слезами на глазах.
Сначала она извинилась.
Потом она забрала моего сына. Она изменила мою жизнь.
— Она изменила. В начале наших отношений она переспала с парнем, которого знала с колледжа. Она подозревала, что Джейдон может быть не моим, но предпочла ничего не говорить. Она сказала мне, что надеялась, что я отец. Но потом он родился, и... она захотела узнать правду.
Рука Мемфис накрыла мою.
— Мне жаль.
— Мне тоже, — прошептал я. — Я давно не говорил о Джинне.
— Я понимаю. Тяжело ворошить прошлое.
— Поэтому ты не говоришь о своём?
— Да, — это было всего одно слово, но в нем была молчаливая просьба не спрашивать. Пока не спрашивать.