Ее плечи заметно вздрагивают на слове “Микоши”.
— Нет, — Горо старается, чтобы короткий ответ прозвучал как можно мягче. — Мы не будем этого делать.
— Но план надежный!
— Проблема не в надежности твоего плана, а в его цели. Не знаю, для чего тебе понадобилась моя энграмма, но…
— Так спроси.
Ви подается вперед и протягивает руку, чтобы перекрыть воду.
— Спроси, — повторяет она. — Это ведь вежливо, нет? Спросить, прежде чем отказываться. Или ты думаешь, я это от скуки придумала? Просто так?
Ви много чего делает “просто так”, но соваться на космическую станцию Арасаки, не имея для этого важной причины — пожалуй, это слишком даже для нее. Горо смотрит на ее отражение: глаза прищурены, губы сжаты; она подобралась словно перед прыжком, и кажется — набросится на него, если он скажет что-то не то.
Ви ждет вопроса — и Ви его получает.
— Второй этап — это достать тело?
Она моргает, потом еще раз.
— Ну да, — Ви коротко кивает. — А говорил, не знаешь, зачем… Да, после бэкапа мы идем за телом. Понятно, что на донорское ты не согласишься, да и смысл менять мясо на мясо? Есть наводки на фабрику, там правда стандартные болванки, без боевых имплантов и программ, но это можно будет исправить. Мне обещали планы здания, протоколы безопасности, в общем, весь фарш, но… честно, я пока не поняла, все ли там чисто, или меня пытаются наебать. Но даже если так, это тоже можно использовать, главное понять что и когда пойдет не так. Разберемся. Перенос — вот настоящая проблема…
— Ви.
Горо кидает бритву в раковину, упирается в края обеими ладонями, пытается поймать в отражении взгляд Ви, но она нарочно смотрит в сторону. Ее речь еще сильнее ускоряется:
—…но ходят слухи, что процедура не такая сложная, как изображает Арасака, они просто хотят быть дохрена таинственными, чтобы никто даже и не подумал скопировать их технологии, а Вик чертов гений, и…
— Ви, — уже громче повторяет Горо. — Перестань. Это безумие.
— Нет, — Ви вцепляется в бортик ванны с такой силой, что кажется — сейчас он просто треснет под ее пальцами. — Это план.
— В нем слишком много “если”.
— Зато есть пространство, чтобы действовать гибко!
Горо ненадолго закрывает глаза. Нужно подумать, нужно понять, что творится у нее в голове. Этот “план”, полный отчаяния и надежды, больше похож на то, что могла придумать Ви из семьдесят седьмого — Ви, которой нечего терять, потому что ей в затылок дышит смерть.
В этой мысли есть что-то… правильное, но Горо останавливает себя: Ви больше ничто не угрожает, так что эту затею нужно пресечь на корню.
— Это просто глупо, Ви, — прямо говорит он. — Даже будь у тебя настоящий план, я бы все равно отказался.
— Понятно.
Ви оседает, как будто из ее тела разом исчезли все кости и сползает на дно ванной; говорит, глядя в потолок:
— Я понимаю, правда. Я просто думала, все это время… я верила, что ты правда считаешь, что я это я, настоящая, а не… Я понимаю, да, теперь я понимаю.
Собственное лицо, все еще покрытое пеной для бритья, кажется Горо глупым до невозможности. Все правильно: он дурак, причем дурак высшей пробы, со звездочкой за старательность.
— Дело не в этом, Ви.
Слова не работают: Ви поджимает ноги, обхватывает их руками, будто хочет сжаться в одну точку. Горо садится на край ванны — заживающая рана отдается тупой болью в боку — и осторожно кладет ладонь ей на коленку. Он ждет, что Ви отстранится, но она не двигается, а значит, все-таки готова его выслушать.
— Прости, — заново начинает Горо. — Я неправильно выразился. Не скажу, что мне очень хочется становиться…
— Постчеловеком, — подсказывает Ви. — В сети прочитала недавно. Понравилось, как звучит.
— Постчеловеком, — послушно повторяет Горо. — В твоей форме существования нет ничего плохого, неправильного и тем более ненастоящего. Я… на самом деле много думал об этом, еще до того, как ты вернулась.
Коленка под ладонью едва заметно дергается, но остается на месте, и Горо продолжает:
— Ты это ты. Я не сомневался… — слова застывают на языке, а перед глазами встает темный экран потолка, на котором одно за другим возникают лица “возвращенцев”, чьи интервью и дела Горо изучал с маниакальной дотошностью; фарфоровая кукла с чужим лицом и глазами Ви смотрит сквозь плексиглас капсулы, безжизненная, безучастная, неживая; красное зарево кленов горит за спиной Ханако-сама, ее подбородок вздернут, но золотые пальцы нервно сжаты, а рукава фурисодэ свисают к земле, как перебитые крылья…
— Я знал что это ты, с тех пор, как впервые увидел, — теперь слова даются легко потому что Горо говорит правду. — С того дня, когда тебя привезли из клиники, и я посмотрел тебе в глаза. Ничего не изменилось, и не изменится, не важно, что с нами случится и где мы окажемся. Не могу сказать, что в Найт-сити мы в безопасности, но какое-то время у нас есть…
Ви смеется, хрипло и горько, и Горо замолкает.
— Забавно, что ты это сказал, — наконец говорит она. — Время. Нет у нас времени, Горо, ты умираешь.
Наверное, он ослышался.
— Я… что?
— Умираешь, — повторяет Ви. — Все умирают, понимаешь? Просто кто-то быстрее, а кто-то медленнее, как я. А время — его всегда мало.
Горо качает головой, потом осторожно берет ее ладони в свои.
— Ты права, — мягко говорит он. — Ты права: сколько бы ни было времени, его всегда будет мало. И даже если мы рискнем и выиграем — что потом? Когда и твое время закончится?
— Что-нибудь придумаем, — улыбка у Ви кривая и невеселая. — Мы справимся.
— Допустим. Возможно, нам повезет, возможно, больше одного раза. И что дальше?
— Я…
Горо чуть сжимает пальцы, показывая, что он еще не закончил, и Ви замолкает.
— Ты так и будешь гнаться за временем? Сколько минут стоят жизни, Ви? Сколько часов, дней, лет?
— Что?…
— Однажды кто-нибудь ошибется. Либо ты, либо я, либо кто-то из тех, кто окажется рядом с нами. Скольких жизней стоит лишнее время, Ви?
Вместо ответа она подается вперед и утыкается лбом ему в бедро.
— Блядь, — ее дыхание обжигает кожу даже через ткань. — Ты сейчас это сказал, а у меня как будто по могиле кто-то прошел… Знаешь, как из другой жизни что-то. Черт. Не слушай меня, я чушь несу какую-то. Я просто боюсь, понимаешь?
— Да, — Горо кивает, хотя его сейчас может видеть разве что его отражение. — Потому что я тоже боюсь тебя потерять. И поэтому я говорю: нет. Это не стоит риска.
— Только попробуй, — не слишком внятно бормочет Ви. — Только попробуй снова сказать, что я хрупкая — и я тебе руку сломаю.
— Ты этого не сделаешь, — говорит Горо, и прежде, чем Ви успевает возмутиться, добавляет. — Это технически невозможно, если не веришь мне — спроси Виктора, у него есть все наши спецификации.
Ви отстраняется, и смотрит на него с таким интересом, что Горо понимает: она спросит. И про руку, и про что-нибудь еще, и он сам только что вложил эту дурную мысль ей в голову. Но это не так уж важно, потому теперь Ви улыбается, и на этот раз улыбка у нее искренняя.