– Прошу прощения у достопочтимого юнца, чье чело пострадало от моего непреодолимого желания насладиться красотой звездного неба, – услышал Мрак, потирая ушибленное место и пытаясь разглядеть в темноте невнимательного посетителя таверны.
Выглядел посетитель не то чтобы необычно, но какая-то излишняя изысканность и даже манерность его движений приковывали к себе взгляд на гораздо большее время, чем это требовалось при виде незнакомого человека. Сложно было разглядеть, во что он был одет, так как все его худощавое тело до самых пят было закутано в темный плащ, а его голову венчала вычурная шляпа, каких не носили в этих краях уже лет двести.
– Хо-хо! Старина Оман!
Карт расплылся в улыбке и с распростертыми объятиями шагнул навстречу человеку.
– Карт-полутруп, ты ли это? – рассмеялся рассеянный посетитель таверны и слегка приобнял вурдалака, стараясь не выпачкать свой плащ в комьях земли, кое-где прилипших к одежде упыря. – Рад тебя видеть, мой друг, но, к сожалению, вынужден признать, что в данный момент я не смогу отдать тебе долг, так как сейчас на мели – все деньги я трачу лишь на поддержание жизни в своем бренном теле.
Человек, которого Карт назвал Оманом, как-то картинно погрустнел и опустил глаза в землю, но тут же неожиданно развел руки в стороны и подпрыгнул на месте.
– Но вот что я могу тебе рассказать, мой полуживой друг! Когда я наконец-то допишу свой роман и издам его, я стану богат, очень богат! Я раздам все свои долги, и, видит небо, ты будешь первым, к кому я приду со звенящим мешочком золота в кармане.
– Да-да… – кивнул Карт, пряча улыбку. – Кстати, как он там? Продвигается?
– Как и всё великое в этом мире, мой роман создается медленно, не быстро, не спеша, тщательно, основательно, монументально…
– Я понял, понял, – прервал поток синонимов Карт. – Ну что ж, Оман, я рад за тебя. С нетерпением буду ждать твою книгу.
– Кстати, кстати! – снова подпрыгнул на месте Оман. – Я рад поделиться с тобой прелюбопытнейшей новостью! Буквально сорок шесть дней назад Стрижгородское общество писателей в лице барона Книжберга торжественно пожаловало мне титул графа за заслуги перед мировой культурой! У меня даже грамота есть.
С этими словами Оман извлек откуда-то из складок своего плаща свиток, развернул и тут же ткнул его в лицо Карту.
– Выходит, что ты теперь… Граф Оман? – выглянул из-за свитка Карт.
– Единственный в своем роде, неповторимый и блистательный граф Оман к вашим услугам, – выдохнул писатель и слегка кивнул головой.
Пытаясь сдержать смех, Мрак, который все это время стоял за спиной свежеиспеченного графа, зашелся в долгом приступе искусственного кашля, чем тут же обратил на себя внимание Омана.
– О, я совсем забыл про юнца! – ловко свернув грамоту и снова спрятав ее в свое одеяние, произнес он. – Я надеюсь, что твой лоб не сильно пострадал? Запомни мои слова, юнец: пройдут годы и люди будут приходить в твой дом, умоляя показать тот самый лоб, который получил ранение от двери, которую открыл вот этой самой ногой автор самого великого романа всех времен!
– Уверен, что именно так и будет, – кивнул Мрак, – я уже чувствую, как на моем лбу набухает бессмертие.
– А этот парень мне нравится, – шепнул Оман Карту, – учтив, воспитан. Юнец, пожалуй, я окажу тебе честь и нареку одного из героев своего романа твоим именем. Назови же мне его.
– Благодарю, но не нужно, – буркнул Мрак и посмотрел на вурдалака. – Может, зайдем уже? Есть хочется очень.
– О, эти низменные инстинкты людей… – закатив глаза, покачал головой граф. – Разве еда может быть важнее бессмертного творчества? Ты слишком юн для понимания сути вещей этого мира, но я тебя не виню, ведь сам порой окунаюсь в пошлость мироздания и нуждаюсь в тарелке дымящейся похлебки и кружке пива.
Он мечтательно облизнулся и перевел тоскливый взгляд на Карта.
– Если бы я обладал хотя бы малой толикой моего будущего гонорара, для вас я бы уставил стол самыми изысканными блюдами, но в данный момент могу рассчитывать лишь на ваше милосердие к творцу прекрасного.
– Опять нет денег? – прищурился Карт.
– Увы…
Упырь подошел к Мраку и, схватив его за руку, оттащил в сторону. Отойдя от входа в таверну на десяток шагов, он заговорил так, чтобы его не услышал писатель, который застыл в скорбной позе, выражавшей всю несправедливость Вселенной.
– Мрак, если мы его не накормим, он от нас не отцепится. Он приставучий как клещ.
– А почему я должен кормить всяких умалишенных? К тому же я слышал, что он и тебе успел задолжать?