О'Мара сунул руки в карманы брюк и смотрел на француза невозмутимо.
— Ты убил хорошего француза, — сказал Воланон. — Ты убил Тодрилла. Его тело нашли сегодня ночью. Он был сброшен со скалы недалеко от церкви. Недалеко от тисовой рощи, куда ты обычно ходишь, когда запиваешь. Я думал, ты отсыпаешься там после выпивки. Теперь я вижу, что ты продолжаешь игру, — возможно, встречаешься со своими сообщниками, остатками недобитых нацистских шпионов, «вервольфом», подонками, которые пытались осуществлять идеи Гитлера и после его смерти. И после того как его сообщники заплатили за все, ты убил Тодрилла.
— Да, я убил Тодрилла, если тебе это нравится. Но не все так просто, как кажется, Воланон. И тебе не поздоровится, если ты сделаешь ошибку. Тебе будет очень худо, если ты убьешь человека, который окажется другом Франции.
Воланон сказал глухим голосом:
— Ты — друг Франции. Не смеши меня.
— Обожди немного, прежде чем начнешь стрелять. Я хотел бы обратить твое внимание на два момента. Ты сказал, что ты работал на маки и помогал англичанам. Это должно заставить тебя подумать. Когда ты работал с маки в оккупированной Франции, разве ты не слышал о случаях, когда люди, обвиняемые в сотрудничестве с немцами, на самом деле работали на Францию? Конечно, ты слышал. И откуда ты знаешь о Тодрилле? Говорят, что Тодрилл был честным французом. А почему ходят такие слухи? Я скажу тебе. Потому что в карманах трупа нашли его фотографию и документы, подтверждающие его сотрудничество со Вторым отделом, с маки и французской армией. Откуда я знаю это? Потому что я сам положил эти документы. А если бы я убил Тодрилла, зачем бы я стал это делать? Предположим другой вариант. Что человек, найденный под обрывом, не Тодрилл, а кто-то другой.
— Зачем мне слушать тебя? — спросил Воланон. О'Мара уловил нотку сомнения в его голосе и сказал:
— Не знаю, почему ты должен слушать, но ты слушаешь.
— Ты сказал мне о двух соображениях, по которым я не должен убивать тебя, и объяснил первое. Оно мне кажется достаточно веским, но из любопытства я хотел бы послушать и второе.
Он подошел ближе. Автоматический пистолет смотрел в грудь О'Мары.
— Объясню и вторую причину, — сказал О'Мара. Он посмотрел на пистолет и увидел, что предохранитель на нем спущен. Воланону оставалось только нажать на спусковой крючок. — Ты используешь очень старое оружие, Воланон. — Затем он рискнул и продолжал: — Ты не очень хорошо разбираешься в оружии, несмотря на твою службу в маки. Предохранитель твоего пистолета поднят. Тебе потребуется пару секунд, чтобы его спустить. Подумай об этом.
Воланон сделал то, на что и рассчитывал О'Мара. Он посмотрел на пистолет.
И в этот момент О'Мара прыгнул. Он ударил коленом по руке, державшей пистолет и двинул Воланона в челюсть. Пистолет выстрелил, и пуля ушла в потолок. Воланон описал в воздухе дугу и закончил ее на полу, ударившись головой в дверь. О'Мара наступил ногой на пистолет, все еще зажатый в руке Воланона.
— Отпусти оружие, — сказал О'Мара, — или я выбью тебе зубы.
Воланон отпустил пистолет. О'Мара отбросил его ногой, наклонился, осторожно взял его больной рукой и положил в карман.
— Я добавлю его к своей коллекции в Англии, — сказал О'Мара. — А теперь, садись в кресло и расслабься. Я приведу тебя в чувство.
Воланон встал, помассировал челюсть. Глаза его зло блестели. О'Мара мельком подумал, что Воланон не такой уж и плохой человек. Несмотря на плохую выпивку, плохую еду и небольшие деньги, он оставался — подобно большинству бретонцев — хорошим французом.
Воланон сел в кресло, не отводя глаз от О'Мары. О'Мара стоял перед камином, держа руки в карманах.
— Послушай, папа, — сказал он, — если бы я был тем человеком, за которого ты меня принимаешь, если бы я убил Тодрилла, потому что он был другом Франции, ясно, я прикончил бы и тебя, чтобы заткнуть тебе рот. А то, что я не собираюсь этого делать, должно тебе что-то доказать.
Воланон ничего не ответил. О'Мара продолжал:
— Через минуту ты отсюда уберешься. Между прочим, как ты сюда попал?
— А как я добираюсь повсюду? — сказал Воланон. — На велосипеде.
— А где он?
— Я спрятал его за гаражом под кустом, где его никто не найдет.
О'Мара на минуту задумался, потом сказал:
— Ладно, ты можешь вернуться в свой гараж. И когда вернешься, я на твоем месте открыл бы бутылку какой-нибудь гадости, хорошо выпил и задал бы себе несколько вопросов. И ты поймешь, что ты немного тронулся рассудком.
— Ну, — сказал Воланон угрюмым голосом, — какие вопросы?