— Давайте присядем, — сказал О'Мара. — Я хочу поговорить с вами. Сначала я хочу сказать вам вот что. Вас не подключили бы ко мне, если бы вы не были хорошим человеком. Вы честный француз — патриот из маки. Помните, все что я прошу вас сделать — на пользу Франции. И не забывайте, что жизни настоящих друзей Франции будут зависеть от того, насколько тщательно вы будете выполнять мои инструкции.
— Мсье О'Мара, вы знаете мою биографию. Мой сын погиб, сражаясь против немцев. Я боролся с ними все годы войны. Люди знают, что я сделал для Бретани. Я не подведу вас.
— Верю, — сказал О'Мара. Они сели на траву под деревьями. — Послушайте меня, Ларю, — продолжал О'Мара, — вот что вам нужно делать…
Было семь часов, когда О'Мара вернулся на виллу. Он въехал через главные ворота и поставил машину в гараж. Потом прошел через лужайку, вошел в маленькую дверь и далее в гостиную.
Танга и Гелвада пили коктейли.
— Вы как раз вовремя, — сказала она. — Эрнест сделал превосходный коктейль, делать который он научился в Лиссабоне. Хотите попробовать?
— Нет, спасибо. Предпочту виски с содовой.
Она налила ему выпивку и принесла. Затем сказала:
— Почему вы такой невеселый? Все же в порядке.
— Я не знаю, с чего бы мне веселится. Во всяком случае, не буду пытаться этого делать. Это тяжелее, чем просто быть невеселым. — Он выпил виски одним глотком. — Эрнест, я хочу поговорить с вами.
— Мне уйти? — быстро спросила Танга.
— Нет. Если бы я хотел, чтобы вы ушли, я бы сказал об этом.
Она пожала плечами. О'Мара вышел на лужайку.
— Прости меня, — сказал Гелвада, — если я покажусь тебе дерзким. Я встречал тебя в трудных ситуациях, но никогда не видел таким взволнованным. Неужели все так плохо?
— Полагаю, да — сказал О'Мара. — Но я вовсе не взволновал, как ты считаешь. Просто мне все это не нравится.
— Мне кажется, я понимаю.
— Что ты понимаешь? — сказал О'Мара резко. Гелвада улыбнулся. Это была одна из самых мягких его улыбок.
— Я никогда не предполагал, что ты так беспокоишься за себя. Если ты беспокоишься, то, вероятно, за кого-то другого. — Он стоял, улыбаясь О'Маре. Он выглядел очень счастливым.
— Возможно, да, а возможно, и нет. Это имеет какое-нибудь значение?
— Нет. Никакого значения.
Они пошли по тропинке. Когда они оказались под покровом деревьев, О'Мара вытащил конверт из кармана. Достал микрофотографию, смял конверт и выбросил его. Протянув фотографию Гелвада, сказал:
— Посмотри.
Гелвада внимательно осмотрел снимок.
— Господи. Это великолепно. Кто сделал это — Ларю?
— Хорошая работа, — кивнул О'Мара. — Надеюсь, она пригодится.
— Что мне делать?
— Сейчас скажу. Сегодня вечером ты должен встретиться с Эрнестиной. У тебя во внутреннем кармане пиджака будет незапечатанный конверт с документами. Сейчас я их дам. Понятно?
— Почему бы и нет. Это очень просто.
— Хорошо. Теперь опиши мне план дома Эрнестины. Ты должен его хорошо знать.
— Я знаю его достаточно хорошо, — улыбнулся Гелвада. — Входишь через парадную дверь. Дом маленький. Когда закрываешь дверь и становишься к ней спиной, видишь коридор, ведущий через весь дом — обычное расположение. Дверь в конце коридора ведет в кухню. Справа будут две комнаты. Первая гостиная. Следующая перед кухней — ванная. Справа одна дверь. Она ведет в спальню. Чуть дальше видны ступеньки лестницы, ведущей на чердак — подсобное помещение, используемое для хранения, как я полагаю, всякого хлама.
— Понятно, — сказал О'Мара. — Когда вы приезжаете после театра с Эрнестиной домой, вы идете сразу в гостиную?
— Верно. Мы идем в гостиную. Затем она обычно идет в спальню и раздевается. Пока она этим занимается, — он улыбнулся, — я, будучи воспитанным человеком, зажигаю спиртовку под кофейником. Обычно, она возвращается через одну — две минуты.
— Очень хорошо, — сказал О'Мара. — Запоминай, когда вы придете к ней домой сегодня вечером, одна пуговица твоего пиджака должна быть почти оторвана, висеть на одной нитке. Когда войдешь в дом, оторви пуговицу, пусть она упадет на пол. Изобрази раздражение и подними ее. Ты аккуратный человек и желаешь иметь пуговицу на месте. Она предложит, я полагаю пришить ее.
— Конечно, — сказал Гелвада, — если она не предложит, я попрошу ее сам.
— Будет намного легче, если бы по дороге к дому ты ухитришься упасть и испачкать руки. Когда обнаружишь, что пуговица оторвана, и попросишь пришить ее или, наоборот, она предложит пришить ее, отдашь ей пиджак, — во-первых, для того, чтобы она пришила пуговицу, а во-вторых, потому, что хочешь пойти в ванную помыть руки. Когда будешь отдавать ей пиджак, сделай так, чтобы конверт с микрофотографией упал на пол, и постарайся этого не заметить. Иди прямо в ванную и мой руки. И не спеши.