– Во-первых, одно другому не мешает. А во-вторых, все действительно достойные вещи существующие сейчас на Земле считались невозможными, пока не были открыты, либо созданы. Мало кто верил в существование радиоволн, пока не изобрели радио. И мало кто верил в возможность ядерного синтеза, да ещё и управляемого, пока не взорвалась первая атомная бомба. Безусловно, я сильно утрирую, но, думаю, смысл понятен.
– А то, – Дарья лишь улыбнулась, отмахиваясь.
Так или иначе, мы с Дашкой, наконец, раздав все таблетки, поднялись на второй, где, по заверениям подруги, меня хотел видеть Игорь.
Эта новость меня, несомненно, поразила, и я думала до последнего, что брюнетка просто меня разыгрывает. Но нет. Когда я вошла к юноше в палату, тот залился краской и протянул мне поделку. Я аккуратно взяла ни то коня, ни то осла из его холодных рук, собранного из шишки, жёлудя и палок и непонимающе спросила:
– Это мне?
Паренёк лишь смущенно кивнул, так и не произнеся ни слова. Мне в голову пришла одна история, которую я когда-то в далеком прошлом изучала на уроке немецкого языка. В главной роли там выступал необщительный юноша, который не очень-то жаловал уроки иностранного и частенько их прогуливал. Но всё изменилось с приходом новой преподавательницы, в которую он влюбился. В самом тексте этого, конечно, не говорилось, но догадаться по контексту было несложно. После чего он никогда больше не прогулял ни одного урока и стал учиться исключительно на пятёрки.
Вот и сейчас я чувствовала себя персонажем этого рассказа. И, честно, мне стало даже как-то не по себе. Не зная, как реагировать на подарок, я поблагодарила парня и, вышла из палаты.
– Поздравляю, – съехидничала моя подруга, – Вот ты и нашла себе поклонника.
– Что… Что мне делать?
– Наслаждайся, – засмеялась девушка, – Сходи с ним на свидание…
– Я не шучу.
– Зато я – да… Забей. Знаешь, сколько раз за те годы, которые я здесь работаю, мне предлагали выйти замуж? Раза три точно. И что, видишь у меня кольцо?
Она показала мне пустой Безымянный палец. Я начала успокаиваться, и мы пошли обедать.
Персонал принимал пищу посменно. Пока одна медсестра ест, вторая как бы патрулирует оба этажа во избежание происшествий. Первой на приём пищи по моему настоянию отправилось Даша, так как я иногда, а вернее зачастую кушала весьма долго.
Проходя мимо изолятора с мальчиком, я, воспользовавшись моментом, заглянула в его утонувшую в полумраке комнатку, откуда только что вышел главврач, кивнув по пути мне. Ребёнок сидел у стены и пытался что-то вычертить на ней куском штукатурки. Я знала, что давать ему что-то было запрещено, но я всё же, действуя по какому-то наитию, сходила к посту сестры и, взяв маленький кусочек карандашика и пару клочков бумаги, передала их мальчишке.
Позже Дашка сменила меня, и я, наконец, отправилась обедать. В персоналке как раз собрался почти весь коллектив сегодняшнего трудового дня. Не хватало только Дашки, которая уже поела, и главврача.
– Сидай, не стесняйся, внучка, – пригласил меня завхоз, – Угощайся всим, шо приглянётся.
Я хотела отобедать своим сухпайком из печенек и консервов, но увидев обилие на столе из пирожков, лука, сала, толчёнки, котлет и вишневого компота, не удержалась и со словами хвалы блюд и бесконечной благодарности принялась уплетать простую, но очень вкусную деревенскую пищу.
Как водится в сёлах и небольших деревеньках, почти все обо всех всё знали. Очевидно, успели узнать и про мою нелегкую судьбу, поэтому с расспросами особо лезть не стали. Из-за этого обстоятельства я ещё сильнее стала им симпатизировать.
Они просто продолжили свой прерванный разговор:
–А я утверждаю, что все эти россказни про приведений, чертей, ведьм и прочую нечисть просто вымысел. Кто-то забыл закусить, кто-то насмотрелся всякого по телевидению, кто-то наслушался ваших историй – вот и мерещится людям эдакое. Есть и те, кто придумывает эти сказки просто, чтобы привлечь к себе внимание. На самом деле людям просто хочется верить в то, что их ждёт что-то после смерти, кроме бесконечного забвения. Но существуй вся эта нечисть, наука бы уже, наверняка, доказала это.
– Ты, доктор Коль, парень умный, но молодой йище больно. Вот из тебэ максимализму со всех щелей и лизет, – улыбнулась тётя Глаша, – Вот что я тебэ расскажу, а ты слухай и не перебивай.
Приснула я яксь у бабки Фроськи – чай мы с ней пили да сплетничали помаленьку. Проснулась где-то ближе к полуночи, да и чего, думаю, пойду лучше домой, або мой ненаглядный, – бабка кивнула на завхоза, – чай волнлваться будэ. Фроську будить не стала, нихай спит, ночь свитла, лунная, дойду, шо со мной сдилается. Только на половине пути, на перекрёстке, вспомнила, шо сегодня не проста ночка, а ночь на Ивана Купалу. А нечистая этому радуется и празднуе по-всякому. Но обратно идти було уже ни к чиму. Я навистрила уши и, глядя по сторонам, поспешила в хату. Вдруг с речки плеск водицы послышался да смешки такие звонки, дивичьи. Жуть взяла, ведь то мавки – утопленницы озорничали. Пробабка минэ казала, шо они в ночь на Купалу могли и по лугам, и по полям бигать, а то и в деревню заявиться. А коль найдут кого – так с собою в речке тотчас и схоронят. Я опять шагу то прибавила, да бигать минэ возраст уже не позволял. Читвирь пути осталась, як я увидала вештицу – ведьму, по-вашему. На вид молоденькая була да голая вся на ухвате своём к небу пиднималась. Тогда йище на небе несколько тучек висело, а як она взлитила, они ищизли в ту же секунду. Я чуть со страху то там и не упала. Но всё же освятила себя крестным знамением трижды да припустила к дому як молода коза, по сторонам более не глядя. Тогда я не приметила з якой хаты вештица пиднялась, хотя вси знают, шо то була бабка Владиславна.