– И зачем всё это? – убивать столько народу ради, возможно, несуществующих божков?
– Они писали на бересте просьбу общины. Как правило, там было что-то вроде, хорошего урожая или ослабления врагов. Но не всегда. И, если в руках ведьмы береста самовоспламенялась в конце ритуала, то боги принимали жертву.
Мне его рассказ всё больше и больше казался сомнительным. И я не совсем понимала, как всё это относится к действительности:
– В вашем рассказе нет обезумевших, убивающих всех подряд психов.
– Их и не должно быть. Когда мальчик отправил на тот свет моих наёмников, он изменил ход ритуала. Как видишь, не в лучшую сторону. Помазанники должны были просто оберегать меня, пока я провожу церемонию, а некоторые – участвовать в ней. И они подчинялись бы мне.
Недавняя вера от увиденного ужаса стала рассеиваться, отдавая главенство скептицизму:
– Вы что, решили повторить какой-то варварский ритуал, убить еще нескольких людей, чтобы восхвалить древних богов и загадать у них желание? Это же безумие!
– В девятнадцатом веке, как я уже говорил, учёный, нашедший книгу, повторил церемонию. И его просьба была услышана. На то указывают факты.
– Почему же вы ещё не совершили это? – спросила я.
– Томов книги два. Один у меня украли. Но только два человека знали о них – Витя, отец Дарьи, и твоя мать. Я искал их долго, даже пошарил в твоих вещах и шмотках твоей подруги… Но увы. Очевидно, она спрятана где-то в больнице.
– Тогда почему вы не нашли её раньше? Вы же здесь главврач.
– Книги слышат друг друга. Но эту связь невозможно проследить просто так, без привлечения внимания. Поэтому я сейчас здесь.
– С чего вы взяли, что у вас получится? – сидевший передо мной врач психиатрической больницы и по иронии судьбы сам оказался сумасшедшим.
– Потому что у меня получилось всё тогда, тринадцать лет назад, – тихо прошептал старик.
Я замерла. В глубине своих мыслительных процессов я знала это. Ведь догадалась о сходстве «восстания» психов тогда и сейчас. И доктор не просто так ищет книгу в больнице – месте, где погибли два родителя разных, но таких похожих своими судьбами девушек в одну ночь. Но только теперь осознание всего этого нахлынуло на меня:
– Ты!? Это ты убил больше полусотни людей в ту ночь? Ты был прав, тот катотоник всего лишь больной человек, потому что именно ты виноват в смерти моей сестры! И моей матери!
Я подняла пистолет. Мои руки тряслись в гневе и захлестнувшем чувстве ярости. Указательный палец медленно начал свой смертоносный путь.
Глаза старика расширились. Он пытался казаться спокойным, но запах его страха заполнил всю комнату. И он залепетал, пытаясь оправдаться, сначала более или менее невозмутимым голосом, который всё чаще срывался на отчаянный противный визг.
– Этого не должно было случиться… Мне помешали, я потерял сознание, и они… Они вырвались из-под моего контроля. Это просто… Случайность…
– Случайность!? Может, случайность и то, что вы убили восемь человек собственными руками? – сквозь зубы процедила я.
– Я убил лишь одного человека… Он с сестрой были больны фатальной семейной бессонницей и уже находились на поздней стадии истощения. Это довольно редкое заболевание и мне весьма повезло… – он запнулся, взглянув в мои полные ненависти и отвращения глаза, – Их смерть была вопросом времени, и мне удалось за существенную сумму денег выкупить их из больницы. В девяностые это не было особой проблемой. А в роли рабов должны были выступить бомжи, оставшиеся без ничего и морально разложившиеся. Их жизнь стоила цели…
– Какой же? – палец был уже на курке и начал давить на рычажок.
– Моя дочь… У неё обнаружили острый миелоидный лейкоз с метастазами. У неё не было шансов, и она в свои восемь лет… – старик заплакал.
Я замерла. С одной стороны, этот человек причинил много боли и страданий мне и другим людям. И будь его намерения корыстными, я бы не раздумывая спустила курок. Но… Спасти дочь от мучительной смерти в восемь лет этого я никак не ожидала. И опустила пистолет, пытаясь сообразить, я что же мне делать.