Да. Чувствовать на себе взгляды чародеев было определенно неприятно.
– Хоуэл, расслабься. Моя рука мне еще пригодится. – Голос Блэквуда был напряжен от боли.
– Извини. – Я ослабила хватку и вспомнила о расслабляющих упражнениях, которым несколько месяцев назад меня научил Агриппа. Представь поток холодной воды, стекающей вниз по твоим рукам. Упражнения предотвращали самовозгорания в критические моменты.
В глаза бросился помост, на котором стоял обсидиановый трон для Императора; рядом – большая квадратная чаша с четырьмя отделениями. Одно отделение содержало горящие угли, другое было заполнено водой, еще одно – землей, и, наконец, четвертое, последнее отделение было пустым, за исключением белого перышка, которое легко парило в нескольких дюймах от дна: воздух. Я об этом читала: в чаше содержались четыре ключевых элемента. Святыня для чародеев.
Все, кто заходил, подходили к чаше, вставали на колени и прикасались лбом к краю. Была ли я неправа, находя все это несколько глупым? Мы тоже подошли. Блэквуд преклонил колена, и я последовала за ним.
Стоя на коленях, я была абсолютно неподвижна. Я чувствовала тихий шепот земли, резонирующий сквозь меня, ощущала огонь, пульсирующий у меня под кожей… Как будто невидимая рука легла мне на плечи, подтверждая мою сопричастность. Я легонько коснулась рукой прохладного обсидиана и, поднимаясь, почувствовала легкое головокружение. Чародей лет двадцати семи помог мне встать.
– Когда испытываешь это в первый раз, все происходит немного стремительно. Ты быстро придешь в себя, – добродушно сказал он.
Я поблагодарила его, а затем отошла, чтобы присоединиться к Блэквуду. Он сидел во втором ярусе и выжидающе смотрел на собравшихся.
– Не думаю, что здесь будут все, – задумчиво сказал он, когда я села. – Но те, кто в Лондоне, придут.
Возможно, я все же увижу кого-то из мальчиков. Ламба уже несколько месяцев не было в городе, и с тех пор, как меня посвятили, я едва ли говорила с Вольфом. Я надеялась, что сегодня они будут здесь. Они или Ди… Или Магнус.
Но опять же, может быть, мне и не нужно было видеть всех.
– Император должен начать с формального принятия всех недавно посвященных чародеев, – сказал Блэквуд. – Но он может этого и не сделать. Я читал, что в прошлом императоры, Холлибрук, например, который носил титул с 1763 по 1801 год, иногда требовали принести небольшую кровавую клятву. Наверное, все вокруг было сильно заляпано. – Казалось, глаза Блэквуда светились, когда он смотрел на все еще пустующий трон. – Не бойся высказаться, если захочешь. У этой церемонии нет официального протокола. Уайтчёрч – наш предводитель, и он может попросить специального совета у магистров, но каждый человек в Ордене имеет право задать вопрос или внести предложение.
– Ты довольно много знаешь о делах Императора, – сказала я.
Блэквуд немного оробел:
– Признаюсь, они меня всегда интересовали. Хотя есть неофициальное правило, которое гласит, что Блэквуды не могут становиться императорами: мы и так уже слишком влиятельны.
– С их стороны было бы безумием сбросить тебя со счетов, – сказала я. Блэквуд был одной из лучших кандидатур на роль руководителя. Даже несмотря на то, что ему только что исполнилось семнадцать, он мыслил более трезво, чем те, кто был вдвое старше него.
Он сел еще более прямо, зеленые глаза оживились.
– Хоуэл! – Ди взбежал вверх по ступенькам к Блэквуду и ко мне, возбужденно подскакивая, как теленок-переросток посреди клеверного поля. Я с облегчением выдохнула. Хоть кто-то из компании чародеев, готовящихся к посвящению (кроме Блэквуда), был здесь.
С той же грацией Ди пробрался по ряду и уселся мне на юбку. Мне пришлось дважды ее дернуть, чтобы вытащить из-под него.
– Ди! Не думала, что ты вернешься из Линкольншира. Ты сражался с Земом? – спросила я, в то время как он одергивал мантию, пытаясь привести ее в порядок. Его рыжие волосы были всклокочены, должно быть, он несся сюда на всех парах.
– Я не подходил близко, но Великий Змей работал над тем, чтобы сжечь как можно больше полей. Думаю, Древние хотели уничтожить урожай: приближается зима. Знаешь, я работал с дождем. Даже призвал несколько молний. – Его круглое лицо покраснело от удовольствия. Да, он может гордиться. Вызывать молнии – это чертовски трудно.