– Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще, – пробубнила я. Только не плакать.
– Поэтому даже не думай идти к нему. – Уайтчёрч щелкнул костяшками пальцев. – Он считает, что ты наш лучший агент. Видимо, он хочет показать публике, что мы настолько слабы, что не смогли защитить человека, которого воспитали как нашего спасителя.
Это было умно. Все в Англии верили, что чародеи нашли спасительницу – Предначертанную. Когда мы шагали по булыжным мостовым города, я видела, как светлеют лица людей. Иногда маленькие девочки подбегали ко мне с милым подарком, цветком или лентой. Горожане радовались как дети, а ко мне сразу же возвращалось чувство разъедающей вины. Я не была их спасительницей, но притворялась ею. А сейчас, когда я привлекла к себе внимание Ре́лема, я подвергала все свое окружение очень большой опасности – опасности, от которой я, черт возьми, не могла их защитить.
Мне пришлось закрыть глаза и взять себя в руки.
– Что нам делать? – спросил Блэквуд.
– Нам надо обеспечить безопасность для нашей Предначертанной, – сказал Уайтчёрч. В его голосе не было насмешки. – Блэквуд, так как ты опекун Хоуэл, нам надо это обсудить.
Я рассвирепела от этих слов. Блэквуд был моего возраста и ненамного лучше меня в чародействе. Но ему пришлось принять «ответственность» за меня, потому что я была незамужней девушкой и сама по себе.
– Подумать только, в какую заблудшую овечку я бы превратилась без сильного молодого человека, направляющего меня, – пробормотала я.
– Я всегда представлял тебя скорее козленком, – сказал Блэквуд. – Вечно бодаешься.
Несмотря на все происходящее, я не могла не улыбнуться.
– Достаточно. – Уайтчёрч поднял янтарный стакан виски, неизвестно как появившийся рядом с бульдогом, и сделал глоток. – Помимо безопасности Хоуэл, укрепление защиты – наш первейший приоритет, в то время как Ре́лем проник за барьеры.
Защита. Опять. Мы вышли из-под защиты после более чем десяти лет пряток, а сейчас он снова заговорил о ней. А в это время за пределами Лондона бушевала война. Ре́лем совершал на страну яростные набеги, и его армия фамильяров росла. Я подумала о моей старой школе в Браймторне, беззащитной перед атаками. Представила маленькие тела в простых серых платьях, уложенные на траву, горящее здание…
Нет, надо избавиться от этих образов, или я ничего не смогу сделать.
– Нам не надо говорить о защите, – сказала я. – Мы не можем себе позволить ждать, пока Ре́лем выполнит свое обещание и уничтожит нас.
– Что именно ты предлагаешь, Хоуэл? – спросил Уайтчёрч.
Я даже не успела обдумать слова, а они уже слетели с моих губ. Но стоило произнести их, как я поняла, что они правильные.
– Мы должны уничтожить Ре́лема, прежде чем он придет за нами!
В комнате повисла тишина. Я села напротив Уайтчёрча и наклонилась к нему через стол настолько близко, насколько могла. Его белые брови взлетели вверх и слились с волосами.
– Конечно, мы должны уничтожить Ре́лема, – медленно сказал Блэквуд, пробуя слова на вкус. – Как еще нам победить в этой войне?
– Извините. Я имела в виду, что это должна сделать я. – На этот раз они оба широко разинули рты, как будто у меня выросла лишняя голова. – Возможно, есть что-то… э-э-эм… помимо чародейства, что могло бы помочь.
Я сложила руки на коленях. Если сомневаешься – держись чопорно.
– Какие у тебя есть ресурсы? – спросил Уайтчёрч. Его лицо окаменело. – Колдуны? – В голосе не было никакой радости.
– Возможно, есть книги, – сказала я, пытаясь говорить легко. – Книги никогда никому не вредят.
– Ты больше не колдунья, Хоуэл. – Спокойствие его тона явно свидетельствовало о скрытой опасности. – Ты поклялась в этом, когда тебя посвящала Ее Величество.
Сейчас мне надо быть осторожной.
– Ее Величество сказала мне, что я могу воспользоваться чем-то из моего прошлого, чтобы помочь…
Пока я говорила, я наблюдала за реакцией. Уайтчёрч не отшвырнул меня к стене, что можно было принять за хороший знак.
– У колдунов есть странные способности, не так ли? Возможно, что-то есть в их технике? – Я все время говорила они, их. Я надеялась, что пренебрежительное отношение к самой себе привлечет Уайтчёрча на мою сторону.
– Мы не слишком много знаем о Ре́леме, – признал Блэквуд, становясь за спинку моего стула.