Мысли Ариэль отчего-то вернулись к утру после свадьбы, когда, проснувшись, она увидела разбросанные на кровати алые лепестки роз. Она тогда удивилась и немного смутилась, но решила, что цветы просто осыпались от порыва ветра. Даже если так, они лежали очень странно.
Она представила, как Джеймс осыпает её лепестками роз, и по телу пробежала непонятная сильная дрожь. Возможно ли, что он неравнодушен к ней, как к женщине? Она отвергла эту мысль. Он не хотел её, как жену. Значит, не только одевался, как монах, но и по натуре им являлся.
Погрузившись в размышления, Ариэль замешкалась.
– Он, наверное, в вольере, миледи. Если желаете, я занесу ваши рисунки в дом.
Какой тонкий намёк.
– Да, будьте любезны, Паттерсон. И спасибо.
Ариэль медленно шла по саду к вольеру. Если она правильно поняла старого конюха, Джеймс действительно питал к ней чувства, по крайней мере, настолько сильные, что она могла их ранить. Она бы никогда этого не сделала, но зато могла бы принести ему счастье. Она часто ощущала исходившую от мужа глубокую печаль, и возможность помочь ему развеять её так и манила.
Шаги Ариэль стали ещё медленнее, когда она приблизилась к вольеру - внушительному сооружению из искусно отлитого, выкрашенного в белый цвет чугуна. Его размеры позволяли вместить не только невысокие деревья и небольшой пруд, но и домики, где птицы могли укрыться в непогоду.
В вольере обитали десятки птиц. Большинство из них были чужеродными видами, которых Ариэль не знала. Она часто приходила посмотреть, как они летают, играют и щебечут. Особенно ей нравилось обхаживать большого зелёного попугая. Несколько раз она делала наброски обитателей вольера, пытаясь запечатлеть их быстрые, яркие движения.
Сегодня взгляд Ариэль сразу же обратился к мужу, который находился внутри сооружения. Вместо обычного длинного одеяния он надел тёмный сюртук и брюки, какие любой другой джентльмен надел бы днём для выполнения обязанностей по управлению поместьем.
Однако накинутый на голову и плечи капюшон скрывал лицо не хуже мантии.
Ариэль иногда видела Фальконера в такой одежде, но всегда на расстоянии. Вблизи он оказался хорошо сложенным, высоким, сильным и мужественным. Чёрный сюртук подчёркивал ширину плеч. Движения завораживали. Как развернулось его мощное запястье, когда он протянул руку, и коричневая птичка запрыгнула на его ладонь. Как ласково погладил головку маленького существа указательным пальцем. Как довольно усмехнулся, когда попугай спикировал вниз и, взмахнув крыльями, приземлился Фальконеру на плечо.
Птицы его любили. Их не волновало, какое у него лицо. То же самое относилось и ко всем существам, жившим в Бельтере, да и ко всем людям, включая Ариэль.
Возможно, то, что она чувствовала к мужу, было не совсем любовью, но могло бы ею стать, если бы представился шанс. Ариэль жаждала его общества, его прикосновений. За всю свою недолгую жизнь она не встречала никого, похожего на Джеймса, не только, конечно, из-за его внешнего вида, но и из-за доброты и эрудиции. Теперь уже не имело значения, что Ариэль не знает, как он выглядит. Она так привыкла к его капюшону, что тот, по сути, стал его лицом.
Но как могла невежественная молодая женщина заявить зрелому, образованному мужчине, что жаждет стать для него кем-то важным?
Молясь о вдохновении, Ариэль отворила дверь и вошла в вольер. Лежавший снаружи Цербер вскочил и попытался войти вместе с ней, но она решительно его не пустила.
Когда дверь за ней захлопнулась, Джеймс обернулся.
– Я думал, вы рисуете, Ариэль.
– Я рисовала, но освещение изменилось, и я решила остановиться, когда осталась отчасти довольна одним из рисунков.
– А художник бывает полностью доволен своей работой? – с улыбкой в голосе спросил Джеймс.
– Я в этом сомневаюсь, – с сожалением ответила Ариэль.
Пока она пыталась придумать, что сказать дальше, попугай перелетел на ветку и проговорил:
– Ар-р-риэль. Ар-р-риэль.
– Когда он так научился? – удивилась она.
Джеймс пожал плечами.
– Только что, полагаю. Своенравное существо. Однажды я часами безуспешно пытался научить его выражению "Боже, храни Королеву". А он запомнил фразу "Чёрт возьми!", которую я раздражённо произнёс, в конце концов, признав поражение.
– Чёрт возьми! Чёрт возьми! – услужливо закричала птица.
Ариэль рассмеялась.
– Вы уверены, что "чёрт возьми" он выучил именно в тот день?
Муж присоединился к её смеху.
– Похоже, вы меня уличили в сквернословии. Приношу свои извинения.