– А куда мы, собственно, едем?
– В Саннивейл, – отвращение, которое напарник вложил в это безобидное название, выразило все презрение жителя большого города к провинции, – Население двенадцать тысяч шестьдесят четыре человека, сорок семь миль от Бостона на юго-запад… К завтраку будем на месте.
– И что там произошло – шериф попался на взятке?
– Если бы! Кто-то застрелил копа в его собственном доме.
Я присвистнул. Вон какие дела: в Бостоне нам не поручали ничего серьезнее угонов автомобилей, а тут… Видать, большим шишкам не слишком-то важно, чтобы убийца отправился за решетку, иначе не стали бы они посылать на это дело главного пьянчугу следственного отдела и его престарелого напарника.
– Свидетели есть? Версии?
– Ничего не знаю. Меня вызвали прямо из постели и велели забрать тебя и отправляться прямо на место происшествия. Труп нашли на рассвете, кто-то из близких; его небось и увезут уже, пока мы доберемся, – дорогу перебежала дворняга, и напарник свирепо нажал на клаксон, – Мэри ругалась на чем свет стоит. У Дженни на днях выступление в школе, а тут эта командировка…
Уилкинс у нас многодетный папаша и без пяти минут пенсионер. Балет младшей дочки его волнует куда сильнее, чем смерть коллеги, пусть и незнакомого. Неудивительно, что настроение у напарника ни к черту.
Я украдкой взглянул в боковое зеркало; если бы знал, что предстоит командировка, не стал бы так напиваться накануне. В Бостоне помятой физиономией никого не удивишь, особенно если расследуешь кражи и угоны автомобилей, а вот в Саннивейле… Да еще служебное расследование… Не хотелось бы разочаровать местных и опорочить честь мундира. Хотя что такое честь я давно забыл, да и мундира не ношу. Один из плюсов должности полицейского детектива – возможность одеваться в гражданское. После стольких лет в форме я не устаю этому радоваться.
Час спустя впереди показался Саннивейл; мы сделали небольшую остановку возле единственной гостиницы на въезде в город. Одноэтажное здание смотрело на дорогу слепыми глазами окон. Номера в таких местах снимают проститутки и наркоманы. Портье – небритый детина в засаленной рубашке – немало удивился при виде гостей из большого города.
– Приличные люди сюда редко заглядывают, больше отребье всякое… Если только с девками развлечься захотелось за недорого – тогда вы пришли адресу, – проговорил он из-за стойки, покрытой пятнами самого загадочного происхождения.
– На службе не развлекаюсь, – ответил я, продемонстрировав типу полицейский значок, – Два номера, и желательно почище.
– Сколько ночей? – мигом оживился портье.
– Пока до завтра, а вообще хотелось бы поменьше, – вздохнул Уилкинс.
Через минуту, забросив пожитки в номер с огромной раздолбанной кроватью, я пошел разыскивать напарника. Ему досталась комната в самом конце длинного как кишка коридора. Встретив по пути пару подозрительных рож, я стукнулся в последнюю дверь. Мебель в этом номере выглядела поприличнее, зато за стеной нещадно скрипела койка, а в такт ее ритмичному стону повизгивала местная ночная бабочка.
– Прямо с утра! Что ж тут ночью будет твориться? – посетовал Уилкинс, – Мало того, что послали к черту на рога, так еще и выспаться не дадут.
– Вряд ли она пашет круглосуточно, – успокоил я старика, – Да и вообще до вечера город узнает, что в гостинице живут копы, и всех красоток сдует с горизонта.
– Да черт бы с ними, с девками – ты видал, какие уроды по коридору шатались? Я наркоманов на дух не переношу. Накидаются чем попало, а потом или соседа прирежут, или на себя руки наложат. Не хватало еще новое дело тут разгребать.
– Это уж будет не внутреннее расследование, разгребут своими силами. Едем?
– Позавтракать бы как следует, – вздохнул Уилкинс, когда мы уселись в машину.
– Может, удастся перехватить что-нибудь в участке. Или безутешная вдова окажется хорошей хозяйкой…
– У хороших хозяек мертвые мужья в доме не валяются, – назидательно ответил напарник.
И, черт побери, я не стал с ним спорить.
Над Саннивейлом стояло хмурое осеннее утро. В целом симпатичный городишко. Здесь, должно быть, хорошо растить детей. Жена когда-то хотела переехать в такой – по крайней мере, она так говорила. А теперь живет в центре Манхэттена, в крохотной и дорогущей квартирке с кирпичными стенами; это бывшее здание то ли швейной фабрики, то ли мыльного завода. Черт знает, чего хотят женщины на самом деле.
Возле участка мы остановились, и Уилкинс выбежал узнать адрес убитого. Когда он вернулся, наш «Додж» двинулся дальше и через несколько минут затормозила на тихой улице в пяти кварталах от центра. Пожалуй, это даже улицей сложно было назвать: «Цветочный тупик» значилось на дорожном знаке перед поворотом в уединенный закуток, окруженный несколькими домами. Всего пять почти одинаковых двухэтажных коробок, позади которых несла свои воды местная безымянная речушка. Перед четырьмя из них красовались ухоженные лужайки с клумбами, садовыми гномами и подобной чепухой, а один явно пустовал.