Фил заглянул в эти кремниевые глаза и осознал, что Тед Олбёртон еще смягчает суть дела. Он был уверен, что Салли Энн на это не пойдет.
Фил не знал, согласится она или нет, особенно если мистер Олбёртон решит не давать денежное приданое. Фил знал, что Салли понимала его стремления лучше, чем их родители, которые либо не понимали, либо не хотели понять. Частично она тоже хотела этого. В конце концов, она так же выросла, проводя лето, а иногда и снежное волшебное Рождество в Карри.
Она была готова слушать рассуждения Фила, верившего в подъем Карри и всей южной части Нью-Гэмпшира.
— Он начнет потихоньку расти, — рисовал он ей радужные картинки тем летом, когда ещё надеялся, что если не Олбёртонов, то хотя бы собственных родителей сможет привлечь на свою сторону. — До конца депрессии еще очень далеко, лет семь или около того… если только не начнется война. Мой отец считает, что она будет, а я нет. Рост начнется с Норт-Конвея и распространится оттуда. К 1950 году будет больше автомагистралей. Больше автомагистралей — больше туристов, а больше туристов — больше бизнеса. Люди будут приезжать из Массачусетса и Нью-Йорка, Сал, и они будут приезжать тысячами. Десятками тысяч! Чтобы купаться в чистых озерах летом, смотреть на смену листвы осенью, кататься на лыжах зимой. Твой отец полагает, что я буду жить бедно и умру бедным. Думаю, он ошибается.
К сожалению, тогда был не 1950 год и даже не 1945. На дворе стоял 1937 год, и ему не удалось их переубедить. Он ещё не решился — во всяком случае, пока не решился — попросить Салли сделать выбор, что могло привести к её отказу от своей семьи… либо отказу семьи от неё. Это казалось ужасно несправедливым, но оставлять её в подвешенном состоянии из-за своей дилеммы тоже было несправедливо. И поэтому он сказал ей, что собирается приехать сюда, провести выходные и принять решение. Либо фирма на Коммонвелс-авеню, либо маленький деревянный офис за ратушей Карри, рядом с заправкой «Суноко»[218]. Бостон или Карри. Невеста или тигр[219]. А пока он решил…
— Совершенно ничего не решил, — пробормотал он. — Боже Всемогущий!
Сейчас он ехал по шоссе 111 и направлялся обратно к озеру. Желудок напоминал ему, что неплохо было бы подкрепиться, но делал это тихо и с уважением, словно его тоже смущала возникшая дилемма.
Больше всего на свете ему хотелось, чтобы его отец и мать поняли, что фирма просто не подходит ему, что он будет там не на своем месте. То, что фирма подходила его отцу и деду (не говоря уже о достопочтенном Теодоре Олбёртоне и его отце), не делало её автоматически подходящей для него. Он всячески пытался донести до них, что, возможно, сможет должным образом исполнять свои обязанности в особняке на Коммонвелс-авеню, но при этом будет чувствовать себя бесконечно несчастным. Просочится ли это несчастье в его семейную жизнь? Очень может быть.
— Чепуха, — ответил ему отец. — Как только ты приручишься, тебе здесь понравится. Мне понравилось, и тебе понравится. Каждый день новый вызов! Никаких мелких исков по поводу сломанных плугов или украденных фермерских фургонов!
«Приручишься». Что за слово! Оно преследовала его всю весну и лето. Так поступают с лошадьми. Приручивают их, пашут на них до тех пор, пока те не превратятся в кляч, а затем отправляют на живодерню. Эта метафора, хоть и была мелодраматичной, смахивала на правду.
Его мать, которая чувствовала, что его тревога реальна, была добрее.
— Ты не узнаешь, подходит тебе фирма или нет, пока не поработаешь там, — сказала она, и это было самым разумным и соблазнительным доводом в пользу фирмы. Потому что он прекрасно себя знал.
Он был хорошим студентом. Возможно, не самым выдающимся, но быть просто хорошим не постыдно. Однако он не был бунтарем, как и Салли Энн. Если бы они были таковыми, то не испытывали бы столь сильного страха при мысли пойти против воли родителей — в конце концов, они ведь не подростки!
Если он пойдет работать в эту фирму, подозревал Фил, то со временем он приручится и втянется. Его идея стать первым юристом в маленьком сонном городишке, который когда-нибудь может вырасти в процветающий городок, а возможно, даже и в город, отступит. Сначала медленно, потом, когда появятся первые седые пряди на висках, всё быстрее и быстрее. Через пять лет это будет, скорее, мечта, чем желание. Появятся дети и дом, за которым нужно ухаживать, еще больше заложников судьбы, и с каждым годом — чёрт возьми, да с каждым месяцем, с каждой неделей, с каждым чертовым днём — будет всё труднее повернуть назад.
Пожизненный срок.
Он пытался представить себе, как скажет Салли Энн, что выбрал Карри. Его родители помогли бы им начать новую жизнь (наверное), даже если бы Олбёртоны отказали. У него были кое-какие сбережения, и у Сал тоже (немного). Это было бы трудно, но не невозможно (скорее всего). Он подозревал, что Тед Олбёртон ошибался насчёт того, что его дочь откажется выходить замуж без его благословения, Фил осмеливался думать, что в этом отношении знает Сал лучше, чем её отец, но что это будет за брак без родительского благословения? Стоит ли начинать семейную жизнь с враждебности вместо поддержки?
Его мысли метались туда-сюда — городок или город, невеста или тигр, — когда он преодолел один из длинных холмов на шоссе 111. Его внимание привлёк ярко-жёлтый знак с ручной росписью. «2 МИЛИ ДО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ЗНАЕТ ВСЁ» — гласила надпись. Фил ухмыльнулся, а потом громко расхохотался. «Было бы неплохо, если бы такой человек действительно существовал», — подумал он. — «Мне бы точно не помешали ответы на мои вопросы».
Он продолжил движение и вскоре миновал ещё один знак. Этот был цвета электрик. «ДО ЧЕЛОВЕКА С ОТВЕТАМИ — 1 МИЛЯ».
Фил преодолел ещё один долгий подъём и у подножия спуска заметил ярко-красное пятно на обочине. Подъехав ближе, он увидел, что это был большой пляжный зонт со свисающими зубчиками по бокам. Под ним стоял стол. За столом в тени сидел мужчина. Филу эта инсталляция напомнила летние киоски с лимонадом. Но здесь не было маленьких, полных надежд детей, которые часто забывали добавить сахар в свой кисловатый напиток, и сейчас был не летний день, а середина осени.
Сильно заинтригованный, Фил остановил машину и вышел из своей развалюхи.
— Здравствуйте!
— И вам, — дружелюбно ответил Человек-ответ.
На вид ему было около пятидесяти. Его редеющие волосы были с проседью. Лицо было морщинистым, но глаза яркими и живыми. Очков он не носил. На нём была белая рубашка, простые серые брюки и чёрные туфли. Свои руки с длинными пальцами он аккуратно сложил на столе. У ног лежала сумка, похожая на докторский саквояж. Он выглядел разумным человеком, и Филу он не показался чудаком. На самом деле он напомнил Филу юристов среднего звена и среднего возраста: солидные, респектабельные мужчины, которым не хватало той последней капли способностей, которая могла бы их продвинуть до уровня старшего партнера. Именно ощущение уютной корпоративной обыденности и делало появление этого человека под ярко-красным зонтом у чёрта на куличках столь любопытным.
По другую сторону стола стоял складной деревянный походный стул. Предположительно, стул для клиента. Перед потенциальными клиентами Человека-ответа в ряд были установлены три маленькие таблички: «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗНАЕТ ВСЁ» — гласила табличка в середине, «25 ДОЛЛАРОВ ЗА 5 МИНУТ» — гласила надпись слева, «ПЕРВЫЕ 2 ОТВЕТА БЕСПЛАТНО» — гласила табличка справа.
— Что это такое? — спросил Фил.
Человек-ответ окинул его ироничным, но дружелюбным взглядом.
— Вы производите впечатление умного молодого человека, — сказал он. — Молодого человека, который учился в университете, судя по флажку на антенне вашей машины. Гарвард, не меньше! Десять тысяч гарвардцев сегодня требуют победы!
— Верно, — произнес Фил, улыбаясь. — Ведь они знают, что над Йелем Гарвард одержит верх[220].
218
«Суноко» — американская нефтяная компания, занимающаяся оптовой и розничной торговлей нефтепродуктами.
219
«Невеста или тигр?» — рассказ, написанный Фрэнком Ричардом Стоктоном в 1882 г. Выражение «невеста или тигр?» прочно вошло в английский язык в качестве аллегории для проблемы, которая не может быть разрешена.