Человек-ответ лишь улыбнулся.
— Но я сам точно не знал, куда поеду и по какой дороге… как же вы узнали?
Ответа не последовало. Конечно, нет. Его пять минут истекли.
— Знаете что? Я чувствую себя… странно. Как в тумане.
Мир, казалось, уходит из-под его ног. Человек с ответами всё еще сидел за столом, но словно отдалялся. Как будто по рельсам. Серость начала заполнять поле зрения Фила. Он поднес руки к глазам, чтобы протереть их, и серое стало черным.
Когда Фил пришел в себя, он сидел за рулем своего «Шевроле», припаркованного на обочине шоссе 111. Его часы показывали 13:20. «Я потерял сознание. Впервые в жизни, но разве не говорят, что всё когда-то случается в первый раз?»
Да, потерял сознание. Но сначала, слава Богу, остановился на обочине и заглушил двигатель. Вырубился он, скорее всего, от голода. В пятницу вечером он выпил шесть бутылок пива, и, наверное, в пиве содержались какие-то калории, но вчера и сегодня он почти ничего не ел, так что это было в определенной степени логично. Но когда теряешь сознание, а не просто спишь, видишь ли при этом сны? Потому что у него был просто потрясающий сон. Он помнил каждую деталь: красный зубчатый зонт, большой секундомер, седоватые волосы Человека-ответа. Он помнил каждый вопрос и каждый ответ.
Это был совсем не сон.
— Нет, — произнес он громко. — Нет, это был сон. Иначе быть не могло. Он знал девичью фамилию моей матери и место рождения моего отца в этом сне, потому что я сам знаю эти вещи.
Он вышел из машины и медленно пошел к тому месту, где сидел Человек с ответами. Стол исчез, стулья тоже, но на мягкой земле виднелись следы от них. Серость начала возвращаться, и он сильно ударил себя по щекам, сначала по одной, затем по другой. Затем стал топтать землю, пока не исчезли и следы.
— Этого не было, — сказал он пустой дороге и сверкающим деревьям. Затем повторил. — Ничего этого не было.
Он снова сел за руль, завел двигатель и выехал на шоссе. Он решил не рассказывать Салли Энн о потере сознания; это её встревожит, и она, наверняка, будет настаивать на визите к врачу. Это был просто голод, вот и всё. Голод и самый яркий сон в его жизни. Два гамбургера, кока-кола и кусок яблочного пирога приведут его в порядок, и он был вполне уверен, что в Оссипи, не далее чем в пяти милях отсюда, есть забегаловка.
У этого странного придорожного обморока было одно хорошее последствие. Нет, на самом деле два. Он сообщит ей, что собирается открыть свою контору в маленьком городке Карри. Отдаст ли она ему свою руку и сердце?
К черту родителей.
29 апреля 1938 года в Старой Южной церкви Бостона поженились Фил Паркер и Салли Энн Олбёртон. Тед Олбёртон вел свою дочь к алтарю. Этот шаг, на который он поначалу отказывался пойти, стал возможным благодаря дипломатичным действиям его жены и нежным уговорам дочери. Когда мистер Олбёртон оказался в состоянии спокойно подумать о предстоящем замужестве Салли, то понял, что есть еще одна причина совершить эту короткую прогулку до алтаря: бизнес. Джон Паркер был старшим партнером в фирме. Тед искренне не одобрял решения Фила отказаться от блестящего будущего ради жизни в глухом, провинциальном фермерском местечке, но нужно было думать о фирме. В предстоящие годы между партнерами не должно быть никаких трений. Поэтому он исполнил свой долг, но сделал это с каменным, хмурым лицом. Наблюдая за церемонией, Тед Олбёртон вспомнил две старые пословицы.
«Молодо — зелено, погулять велено» — была одна из них.
«Жениться на скорую руку да на долгую муку» — была другая.
Медового месяца не было. Родители Фила с неохотой открыли ему счет в трастовом фонде, положив туда тридцать тысяч долларов, и он был полон решимости не тратить их попусту. Через неделю после церемонии бракосочетания он открыл маленький офис рядом с заправкой «Суноко». На двери офиса висела табличка с надписью «ФИЛИП Й. ПАРКЕР, АДВОКАТ», сделанной его новоиспеченной женой. На его рабочем столе лежали телефон и ежедневник, страницы которого были пусты. Но они оставались пустыми недолго. В тот самый день, когда Фил открылся, в офис зашел фермер по имени Реджис Туми. Он был в рабочем комбинезоне и соломенной шляпе. Предсказания отца Фила в точности сбывались. Туми спросил, снимать ли ему свои грязные ботинки, но Фил сказал, что это необязательно.
— Думаю, вы заработали эту грязь честным трудом. Садитесь и расскажите мне, что вас сюда привело.
Туми сел. Он снял свою соломенную шляпу и положил ее на колени.
— Сколько вы берете? — его акцент был типичным для янки.
— Пятьдесят процентов от того, чего я для вас добьюсь. Если ничего не добьюсь — двадцать пять долларов. — Он не забыл маленькую табличку Человека с ответами и надеялся, что сможет ответить на вопросы самых разных людей. Начиная с этого человека.
— Справедливо, — сказал Туми. — Дело вот в чем. Банк хочет отобрать у меня ферму и продать ее с аукциона. — Снова прорезался акцент янки. — Но у меня имеется бумага… — Он вытащил ее из переднего кармана комбинезона и передал через стол. — …в которой говорится, что у меня есть девяносто дней отсрочки. Человек из банка говорит, что это недействительно, если я не внес последний платеж.
— А вы внесли?
— Всё, кроме десяти долларов. Жена ушла за продуктами, и я остался без денег.
Фил не мог поверить своим ушам.
— То есть банк хочет отобрать у вас ферму из-за неуплаты десяти долларов?
— Человек из банка так говорит. Говорит, что они могут выставить ее на аукцион, но я подозреваю, что у них уже есть покупатель.
— Это мы еще посмотрим, — сказал Фил.
— У меня сейчас нет двадцати пяти долларов, адвокат Паркер.
Салли Энн вышла из другой комнаты с кофейником в руках. На ней было темно-синее платье и передник чуть светлее оттенка. Ее лицо, лишенное косметики, светилось. Светлые волосы были убраны назад. Туми лишился дара речи.
— Мы берем ваше дело, мистер Туми, — сказала она. — И поскольку это наше первое дело, не возьмем никакой платы, независимо от результата. Верно, Филип?
— Совершенно верно, — подтвердил Фил, хотя и рассчитывал на эти двадцать пять долларов. — Как зовут этого человека из банка?
— Мистер Латроп, — ответил Туми и сморщился, словно попробовал что-то кислое. — Из Первого банка. Он — главный кредитный специалист и отвечает за ипотеки.
В тот же день Фил явился в Первый банк Нью-Гэмпшира и поинтересовался у мистера Латропа, понравится ли его начальству статья в «Юнион Лидер»[221] о жестоком банке, в разгар Депрессии отобравшем у фермера имущество из-за каких-то жалких десяти долларов.
После дискуссии, часть которой была довольно горячей, мистер Латроп всё-таки прозрел.
— Я всё равно склоняюсь к тому, чтобы подать на вас в суд, — сказал Фил приятным голосом. — Недобросовестная деловая практика… моральный ущерб… финансовый обман…
— Это возмутительно, — гневно произнёс мистер Латроп. — Вам никогда не выиграть.
— Возможно, и нет, но банк проиграет в любом случае. Думаю, пятьсот долларов, переведенные на счет мистера Туми, закроют этот вопрос к взаимному удовлетворению обеих сторон.
Латроп поворчал, но деньги перевел. Туми предложил половину, но Фил — с согласия Салли Энн — отказался. Когда Туми стал настаивать, он взял двадцать пять долларов, думая при этом о Человеке-ответе.
Эта новость быстро разнеслась как по Карри, так и по окрестным городкам. Фил выяснил, что несколько банков практиковали такую же уловку с краткосрочными выплатами, чтобы лишить фермеров их хозяйств. В одном случае фермеру из соседнего Хэнкока не хватило двадцати долларов за три месяца до полного погашения ипотеки. Его ферму забрали и продали строительной компании за двенадцать тысяч долларов. Фил довел это дело до суда и вернул фермеру восемь тысяч. Не полное возмещение, но лучше, чем ничего, да и освещение в прессе было бесценно.