Дед потёр пальцем под носом, словно нащупывая щетину, и задумался.
— День первый, облачно и около 70 градусов. Неплохо. День второй, частичная облачность и 81 градус. Терпимо. День третий, день атаки Пикетта, 87 градусов, и солнце било по нам молотом. Не забывай, мы были в шерстяных униформах. От нас всех разило потом.
Прогноз погоды совпадал. Пока всё хорошо.
— Ты действительно там был, деда?
— Да, — без колебаний ответил дед. Он провёл пальцем под носом и над верхней губой, затем начал ковырять жёлтым ногтем в оставшихся немногочисленных зубах, вытаскивая волокна ростбифа. — И выжил, чтобы поведать тебе эту историю. А многие не выжили. А хочешь узнать о 4 июля, Дне независимости? Люди стали забывать об этом дне, потому что битва уже закончилась. — Он не стал дожидаться ответа Вилли. — Лил проливной дождь, грязь засасывала сапоги, мужчины плакали, как дети. Ли[55] на своём коне…
— Травелер.
— Да, Травелер. Ли на своём коне был впереди. На его шляпе и на сиденье его брюк была кровь. Но не его кровь. Он не был ранен. Тот человек был дьяволом.
Вилли взял с подоконника бутылку (на выцветшей этикетке было написано «Хайнц Релиш») и начал наклонять её из стороны в сторону, наслаждаясь сухим шелестом мертвых светлячков. Он представил себе шум ветра в траве на кладбище в тот жаркий июльский день.
— Расскажи про знаменосца.
Дед провёл пальцем между носом и губой.
— Ты слышал эту историю уже раз двадцать.
— Расскажи только конец. Это моя любимая часть.
— Ему было двенадцать. Он поднимался на холм рядом со мной, высоко держа флаг «Звёзды и полосы»[56]. Конец флагштока был закреплён в маленьком жестяном стаканчике на его поясе. Тот стаканчик сделал мой друг Мика Леблан. Мы уже были на полпути к Семетери-Хилл, когда мальчика ударило прямо в горло.
— Расскажи про кровь!
— Его губы разошлись. Зубы были стиснуты. Думаю, от боли. Кровь хлынула между ними.
— И она блестела…
— Верно. — Палец быстро прошёлся под носом, затем вернулся к зубам, где ещё оставалось одно упрямое волокно. — Она блестела как…
— Как рубины на солнце. И ты всё это видел.
— Я же говорил. Я поднял флаг Конфедерации, когда тот мальчик упал. Я пробежал с флагом ещё двадцать шагов, и мы почти достигли скалы, за которой прятались янки, но нас отбросили назад. Когда мы отступали, я нёс флаг вниз по холму. Старался перешагивать через трупы, но их было так много, поэтому не смог перешагнуть через все.
— Расскажи про толстяка.
Дедушка потёр щеку, затем снова кожу под носом.
— Когда я наступил ему на спину, он пукнул.
Лицо Вилли исказилось в беззвучном смехе, и он обхватил себя руками. Так он делал всегда, когда ему было весело, и всякий раз, когда Рокси видела это перекошенное лицо и самообъятия, она лишний раз убеждалась в том, что его брат — чудик.
— Вот! — сказал дед, наконец, вытащив длинную нить говядины. — Покорми светлячков.
Он протянул кусочек мяса Вилли, который бросил его поверх мертвых светлячков в банку из-под «Хайнца».
— Теперь расскажи про Клеопатру.
— Какую часть?
— Про баржу.
— Аха, про баржу, значит? — Дедушка погладил ногтем подносовую бороздку. — Что ж, можно и про баржу. Нил был так широк, что мы едва видели другой берег, но в тот день он был гладкий, как животик младенца. Я держал руль…
Вилли подался вперёд, заворожённый.
Вскоре после того дня, когда Вилли делал лицо клоуна из картофельного пюре, он сидел на обочине после дождя. Вилли снова опоздал на автобус домой, но не расстроился из-за этого. Он наблюдал за дохлым кротом в канаве, гадая, смоет ли того бурлящая вода в канализационный сток. Мимо проходила пара здоровенных парней, обмениваясь ударами в плечо и различными нецензурными остротами. Увидев Вилли, они остановились.
— Взгляни на этого придурка, который обнимает себя, — сказал один.
— Потому что с ни одной нормальной девушкой ему не светит, — сказал другой.
— Вот уродец, — сказал первый. — Зацени эти поросячьи глазки.
— И прическу, — сказал второй. — Как будто её слепили. Эй, ДЦП-шник!
Вилли перестал обнимать себя и посмотрел на них.
— Твоя морда подозрительно похожа на мою задницу, — сказал первый и получил «пятюню» от своего приятеля.
Вилли снова посмотрел на мёртвого крота. Его несло к канализационной решетке, но очень медленно. Вилли не верил, что он доплывет. По крайней мере, если снова не начнется дождь.
Первый пнул Вилли в бедро и предложил избить его.
— Брось его, — сказал второй. — Мне нравится его сестра. У неё секси-тело.
Они пошли дальше. Вилли подождал, пока они не исчезнут из виду, затем встал, оттянул влажную штанину от задницы и пошёл домой. Отец с матерью всё ещё были на работе. Рокси была, вероятно, где-то с подругами. Дед сидел в своей комнате и смотрел какое-то игровое шоу по телевизору. Когда Вилли вошёл к нему, он выключил телевизор.
— У тебя проблемка с движением, — заметил дед.
— Что?
— Прихрамываешь. Пойдём на заднее крыльцо. Я хочу покурить. Что с тобой случилось?
— Один пацан пнул меня, — пожаловался Вилли. — Я смотрел на крота. Он был мертв. Я хотел увидеть, смоет его в канализацию или нет.
— Смыло?
— Нет. Разве что после моего ухода, но не думаю.
— Пнул тебя, говоришь?
— Да.
— Ага, — сказал дед, и на этом тема была исчерпана. Они вышли на крыльцо и сели. Дедушка зажёг сигарету и закашлялся после первой же затяжки.
— Расскажи про вулкан под Йеллоустоуном, — попросил Вилли.
— Еще раз?
— Да, пожалуйста.
— Ну, он большой. Наверное, самый большой на свете. И однажды он взорвётся. Уничтожит весь штат Вайоминг, плюс часть Айдахо и большую часть Монтаны.
— Но это ещё не всё, — сказал Вилли.
— Совсем не всё, — дед курил и кашлял. — Он выбросит в атмосферу миллиард тонн пепла. По всему миру погибнет урожай. Люди будут повсюду умирать. А Интернет, которым все так гордятся, накроется.
— А те, кто не умрут от голода, задохнутся, — сказал Вилли. Его глаза сияли. Он схватил себя за горло и прохрипел. — Это будет массовым вымиранием, как с динозаврами. Только на их месте будем мы.
— Правильно, — подтвердил дед. — Тот пацан, который тебя пнул, больше не вздумает никого пинать. Он будет плакать по своей мамочке.
— Но его мамочка уже будет мертва.
— Верно говоришь, — похвалил его дед.
Той зимой болезнь в Китае, которая была всего лишь очередным сюжетом в вечерних новостях, превратилась в чуму, начав убивать людей по всему миру. Больницы и морги были переполнены. Люди в Европе в основном сидели дома, а когда выходили на улицу, надевали маски. Часть людей в Америке тоже надевали маски, в основном когда шли в супермаркет. Это было не так грандиозно, как мощное извержение вулкана в Йеллоустоунском национальном парке, но, по мнению Вилли, тоже было неплохо. Он лихорадочно отслеживал количество умерших на своем телефоне. Школы досрочно закрылись. Рокси рыдала, потому что пропускала бал, посвящённый окончанию учебного года, но Вилли не огорчился. Когда ты в классе для отстающих, у тебя не бывает выпускного бала.
В марте того года дедушка начал сильно кашлять, а иногда кашлял кровью. Отец отвёз его к доктору, и им пришлось ждать очереди к врачу в машине на парковке, потому что от вируса люди мёрли как мухи. И мать, и отец были уверены, что деда заразила либо Рокси, либо Вилли. Казалось, что большинство детей не заболевали или, по крайней мере, болели не так сильно, но они могли передавать вирус, и когда старики заражались, то обычно умирали. По новостям говорили, что нью-йоркские больницы хранили трупы в грузовиках-рефрижераторах. В основном трупы стариков, как дедушка. Вилли задумывался с интересом, а как выглядит содержимое этих грузовиков. Завернуты ли мертвецы в простыни или они лежат в мешках для трупов? А что, если кто-то из них ещё был жив, но замёрз насмерть в грузовике? Вилли подумал, что из этого вышло бы отличное телешоу.
56
Неофициальное название первого флага Конфедеративных Штатов Америки, использовавшегося во время Гражданской войны в США.