Марк нахмурился.
— А ты сам как думаешь?
Эд молчал. Косился на своих. Потом на дезертиров. Затем его взгляд и вовсе стал размытым и неопределенным, словно мысли увели хозяина в глубины сознания.
— Симон, как ты здесь очутился? — Марк решил временно отстать от Эда. — Что с Щербатым и остальными?
В глазах худого повстанца мелькнула грусть, но тут же пропала. Он поправил соломенную челку и улыбнулся.
— Ну, Щербатый-то цел. И многие. Мы решились, наконец-то! Поддерживаем бунты в городе. Старики уж сами по себе остались в заброшке, ну а что поделать? Здесь нужны свежие силы!
— А многих тогда арестовали? Ну, в ту самую ночь, когда мы с тобой в последний раз виделись?
Симон снова погрустнел. И тут же приободрился. Похоже, эта борьба шла внутри него вечно.
— Многих! Но мы добьемся амнистии! Эх, жаль, Леди свой туберкулез не пережила. Она была бы счастлива и, может, стала бы более жизнерадостной.
Марк постарался улыбнуться как можно искреннее, чтобы поддержать товарища, но подозревал, что у него получилось лишь вымученное подобие улыбки.
— А ты чего с этими заодно? — вклинился в разговор Эд. — Что может быть общего у гражданского с полицаями?
Марк задумчиво покосился на бывшего бармена.
— Тебя уволили, да, приятель?
Эд горько усмехнулся, демонстрируя зажившие следы ожогов на руках и шее.
— Корабль тонет исключительно с капитаном на борту. Сожгли бар. Кто — неизвестно. Может, сдал кто, что я музыку включаю, — глаза Эда наполнились злобой. — Но я не жалею, знаешь? Ни о чем не жалею! Без музыки нет человека, да и я давно уже с подпольем был связан. Рано или поздно все равно пришлось бы в открытую бороться.
Эд, культурный, интеллигентный, умеющий найти подход к любому посетителю и знающий, как свести на нет даже самую яростную драку. Эд, которого Марк всегда уважал. Эд, которого Марк сейчас зауважал еще сильнее.
— Дух у тебя сильный, — Марк похлопал бармена по плечу. — Знай, твой бар был первым местом после дома, которое я считал надежным пристанищем. Я бы ни за что не сдал тебя властям.
Лицо Эда ни капельки не изменилось, но во взгляде мелькнуло нечто едва уловимое, говорящее о том, что мужчина тронут до глубины души. Марк с печалью отметил еще одну перемену в личности Эда, которая произошла еще после Гражданской. Раньше тот был куда более открытым и веселым человеком.
— Марк, а что ты здесь делаешь? — спросил Симон, все это время внимательно следивший за разговором.
— Мне… нам нужно к больнице.
— На бунт? — глаза Симона засияли вдохновенным огнем. — Не время! Мы пока готовимся, занимаем точки. А там народ безоружный скандирует, отвлекает внимание.
— Внимание? — удивился Марк. — От чего?
— Вот пусть и отвлекает, — вмешался громкий голос Магнума. — А нам пора идти, секунды на счету.
— Что вы задумали? — спросил Эд, вставая следом за отрядом дезертиров. Трое других тут же повторили его движение.
Магнум остановился и оценивающе осмотрел гражданских с ног до головы.
— Прощайте, — заключил он и скомандовал отряду: — Выдвигаемся!
— Постойте! Марк! — Симон рванул следом, но Магнум наставил на него пистолет. Марк растерялся, совершенно не зная, как себя вести. С одной стороны, он вроде как своих встретил, с другой, обещал капитану дезертиров, что будет подчиняться приказам.
— Позволь объяснить, капитан, — он постарался произнести это как можно тверже и увереннее.
— Три секунды, — поступил ответ.
Не теряя времени, Марк обратился к давним знакомым:
— Мы идем спасать Иву.
— Иву Стеллу? Самую известную женщину в Атросити? — восторженно воскликнул Симон.
— Вам понадобится наша помощь, — заявил Эд. — Мы сами готовим осаду.
Тут Магнум не выдержал и втянулся в разговор.
— Осаду? — в его голосе звучал нескрываемый скепсис. — Сколько вас?
— Нас почти пятьдесят! — гордо заявил Симон. — Шестьдесят, то есть.
— И сколько с оружием? Я про огнестрел, не про палки всякие!
— Двадцатка наберется, — вступился Эд, неизменно глядя на главаря дезертиров со злобой.
Марк этим словам не поверил. Откуда у повстанцев столько боеприпасов?
— Вот двадцатка опытных полицейских и разберет вас по частям возле больницы, — спокойно заявил Магнум. — Хоть вас будет двадцать с оружием, хоть все шестьдесят. Не загружайте госпиталь работой. Нам вы будете обузой, — он кивнул своим. — Вперед.
Дезертиры двинулись вдоль стены, держась тени. Марк волей-неволей чувствовал себя предателем, хотя разве он что-либо должен был Эду и Симону? Он не обещал идти с ними в осаду, он даже не знал, что это за люди теперь и чего они добиваются. А у него была своя цель. И свои нынешние сторонники, которых он обещал слушаться.
Эда не было слышно, тех трех других и подавно, а вот Симон явно семенил позади отряда.
— Нам нужно объединиться! — шептал он, то и дело срываясь на кашляющий крик. — Мы должны показать властям, что готовы отстаивать свое! Мы за отмены зверских законов!
Никто не реагировал на его слова.
— Ива амнистирована, — не унимался Симон. От этих слов у Марка все сжалось внутри: то ли от предчувствия счастливого исхода, то ли от усилившейся нервозности. — Но с ребенком неизвестно, что будет. Вы ведь идете за ним, да?
— Припугнуть, — донесся голос Магнума впереди отряда.
Замыкающий тут же развернулся и пальнул под ноги Симону.
— Вали!
Тот моментально развернулся и побежал в противоположную сторону, к Эду.
— Мы не оставим тебя, Марк! — крикнул напоследок. — Не оставим с этими! Бывших полицейских не бывает!
Марк глянул на него через плечо, не останавливая ход. Внутри было и радостно от того, что Симон с Эдом живы, и до паршивого горько, что он не может быть рядом с ними. Все-таки, как бы там ни было, они с гражданскими точно все из одного теста.
— Эй, Маг, — тихо издал Роб. — Может, все-таки надо было тех с собой взять? Вперед на мясо пустить? Хоть какой-то толк.
Цинично. Но не удивительно — от бывших-то полицейских.
— Наша задача — стелс, а не разбойное нападение, — ответил Магнум. — Так что заткнись и гляди в оба.
Чем ярче становились огни больницы, чем быстрее росли ее мрачные, испятнанные разноцветными прожекторами стены, тем громче слышны были крики и брань. Марк дрожал, и руки слабели — как будет он ими сражаться, случись что? Спина вспотела. Что-то творилось там странное, давно забытое, но до боли напоминающее о гадком. О темном прошлом, что послужило явлению еще более темного настоящего. О предшественнике Гражданской войны.
— Да-да, тот самый, — произнес Магнум. — Пусть бунтовщики сослужат нам хорошую службу. Слейтесь с ночью, ребятки. И простите меня за все, если что.
От этих слов стало как-то скверно, но при этом внутри появилась неожиданная собранность и готовность к бою.
Марк отчетливо слышал, как голоса гражданских сплетаются в единый хор с механическим бренчанием полицейских. У горожан был куплет, у стражей порядка — короткая вставка. А потом барабанная дробь, сыгранная партией бластеров. Крики и вопли — должно быть, припев. И снова гражданский куплет. Марк слышал и чувствовал это бурление жизни, это противостояние, внутри него закипала кровь.
Внезапно выстрелы раздались с другой стороны, где-то совсем рядом. Отряд замер. Магнум чуть помедлил, судя по всему размышляя и прислушиваясь, затем жестом руки приказал двигаться дальше.
Они проходили вдоль узкой улицы, позади больничной площади. Здесь было темно, весь свет и все движение происходили перед входом в больницу. Магнум вел своих к заднему дворовому фасаду. Но прежде, чем туда попасть, нужно было пройти между невысокими домами и перелезть через забор ограждения. Тут что-то стремительно пролетело мимо. Марк испугался и тут же заметил, что на крыше соседнего дома кто-то есть.
— Сверху! — крикнул он.
Магнум не успел ничего скомандовать до того, как по отряду прошлась очередь вражеских пуль. Все тут же метнулись в разные стороны, и Марк следом за ними. Один из бойцов юркнул за стену и там рухнул на землю.