В конце концов, они все съехали куда-то.
А в их виллы вселились новые счастливые семьи.
Медленно приблизившись к дому своего отца, Эллен увидела, что стены у него покрашены в розовый — цвет Эльзы. Другим трудно было их различать, так они были похожи, поэтому им с самого начала присвоили разные цвета. Эльза стала розовой маленькой принцессой, Эллен достался желтый цвет. Некрасивый. Внутри у нее все похолодело, вновь резанула боль.
Ясное дело, это никак не связано — но почему-то причиняет ей боль. Каждый раз. Она все наступала на одну и ту же мину. Будто игрушечный поезд носился по кругу, взрываясь на мелкие части каждый раз, когда проезжал туннель. Каждый раз его приходилось отстраивать заново — и всегда некоторых мелких частей недоставало.
Выпрямившись, Эллен попыталась заглянуть в сад, но высокая живая изгородь закрывала обзор — посмотреть внутрь можно было только через ворота. На секунду она даже задумалась, не войти ли ей туда, но осознала, что недостаточно сильна, и лишь продолжала разглядывать ухоженный сад с бассейном. Она не помнила, чтобы у них был бассейн, и не сводила с него глаз.
Как ему пришло в голову завести бассейн, учитывая, что одна из его дочерей утонула? Эллен вообще не понимала, как семьи с детьми могли жить у воды.
Ничего больше не увидев, она устремила взгляд вперед — и тут ей пришлось резко затормозить, и ее бросило на руль, хотя она и ехала очень медленно.
Еще несколько сантиметров — и она сбила бы девицу на мопеде.
Девушка ехала без шлема. На ней был очень короткий черный комбинезон, волосы схвачены в хвостик на макушке.
Эллен попыталась отстегнуть ремень безопасности, чтобы выйти и попросить прощения, но не смогла с ним справиться. Напуганная и растерянная, она выругалась и опустила стекло. Девица на мопеде газанула.
— Подожди! — крикнула Эллен.
Девица обернулась к ней, оторвала руку от руля, сжала ее и показала Эллен средний палец, отчетливо и беззвучно шевеля губами.
Да пошла ты.
Затем она унеслась прочь.
Эллен откинулась назад и закрыла глаза. Попыталась выровнять дыхание, усилием воли постаралась отогнать от себя картину того, что могло бы произойти.
Неизвестно, как долго она просидела неподвижно, когда вдруг зазвонил телефон.
— Да, Уве.
— Я проверил, что произошло, — да, эти придурки слегка облажались. Бёрье я знаю с давних времен, он не такой. Он мой хороший друг и отличный полицейский.
«Все вы одним миром мазаны», — подумала Эллен.
— Но у меня есть человек, который освободит полицию Нючёпинга от взаимодействия с прессой, так что они смогут сосредоточиться на расследовании.
— И…?
— И к тебе будет проявляться особое внимание, ты будешь получать информацию обо всем, что происходит в ходе расследования, — если обещаешь молчать о своем аудиофайле.
— Но…
— Если я услышу о небольшой промашке Бёрье и его коллег — знай, что я много чего могу рассказать и о тебе тоже. Эту информацию тебе не подтвердит никто другой в полиции. Мы поняли друг друга? Слушай внимательно, я два раза повторять не буду.
— Угу, я слушаю.
Она опустила щиток от солнца и посмотрела на себя в зеркало. Отчетливо и беззвучно пошевелила губами.
Да пошла ты.
— Погибшая — Лив Линд, сорока одного года. Ее избили, и она умерла от полученных травм. Тяжкие телесные повреждения, несовместимые с жизнью.
— Когда она умерла?
— Между двадцатью тремя часами вечера и пятью часами утра.
— Подкинь еще что-нибудь.
— Она была беременна.
— Что? — Эллен разом выпрямилась. — А кто отец?
— Задай этот вопрос своему новому контактному лицу. Она позвонит тебе в ближайшее время.
Александра, 14:00
Окинув взглядом сад, Александра констатировала, что куст кольквиции у входа на участок надо подровнять. Он вырос выше, чем такой же с левой стороны от ворот.
Еще с тех пор, как Александра с родителями переехала в Швецию из Польши, она мечтала о том, чтобы иметь мойку у окна, откуда открывался бы вид на сад.
Здесь она проводила долгие часы. Иногда ее охватывала паника, когда она понимала, что простояла так слишком долго. С другой стороны, это было единственное место, где она могла расслабиться и отключиться. Свой чай она часто выпивала, стоя возле мойки. На окне росли приправы. Они были светолюбивыми, как и сама Александра, и она с наслаждением вдыхала запах базилика, орегано, шнитт-лука и петрушки. В саду росли другие приправы и цветы, там она могла часами бродить по шуршащим гравиевым дорожкам — пока кто-нибудь не отвлекал ее.