Сейчас ее взгляд упал на грязные оконные рамы. Она принялась усиленно тереть их посудной тряпкой, но краска уже местами отстала и становилось только хуже. К тому же снаружи все равно не видно.
Зато она отметила, что сад прекраснее, чем когда бы то ни было, и испытала легкое чувство гордости.
По крайней мере, кое-что ей в этой жизни удается. Она оторвала парочку увядших листиков базилика.
После долгих летних дождей все растения бурно расцвели, но потом пришла жара, и многие начали засыхать. Однако ей удалось сохранить зелень свежей. Целыми днями она поливала свой сад. Гортензии выглядели роскошнее, чем когда-либо, хотя этим цветам нужен самый обильный полив. Они нуждались в ней — возможно, именно поэтому она так любила их.
Марта играла с газонным опрыскивателем. Придя из школы, она первым делом надела на себя купальник. Хотя у них был свой бассейн, опрыскиватель привлекал ее больше. Вероятно, потому, что с ним она могла играть сама, а не под присмотром кого-либо из взрослых.
Звук мотора нарушил тишину, и Беа врезалась на своем мопеде прямо в ворота, хотя Александра бессчетное множество раз просила ее так не делать: на белом заборе оставались следы, к тому же расшатывались столбы. Шлема на ней тоже не было. Александра тихо выругалась.
Злость всегда накатывала так внезапно — немного требовалось, чтобы она хлынула через край. Но она не будет ругаться с Беа по этому поводу. Во всяком случае, не сейчас. У нее нет сил на ссоры. А что, если бы с ней что-нибудь случилось? Если бы ее сбила машина? На сотую долю секунды она попыталась представить свои чувства. Облегчение? Мгновенно отогнав эту мысль, она устыдилась, что вообще позволила ей промелькнуть в мозгу.
Она посмотрела на старшую дочь — такую высокую и стройную. Тело упругое, мускулистое. Александре хотелось бы, чтобы дочь не одевалась так вызывающе, — она не решалась даже подумать о том, как отреагировали бы ее родители, увидев внучку в таком коротком комбинезоне. Вместе с тем, Александра понимала, что их терпение и так на пределе — учитывая, какую жизнь выбрала она сама.
Беа достала мобильный телефон и стала разговаривать по нему. Александре очень хотелось узнать, кому звонит Беа, — иметь хоть какое-то представление о том, кто это может быть.
Разговаривать друг с другом они перестали уже давно. Несколько раз она пыталась пообщаться с Беа, но дело всегда заканчивалось тем, что они начинали орать друг на друга.
Александра знала, что дочь редко бывает в школе, а если и появляется там, то в основном сидит в кафетерии или занимается чем-то еще, о чем Александра даже не в состоянии думать.
Она успела оборвать почти все листья с базилика, когда Беа снова села на свой мопед и исчезла так же стремительно, как и появилась.
Как обычно, Беа не потрудилась закрыть за собой ворота. Александра почувствовала, как у нее запылали щеки. Оторвавшись от своего любимого места на кухне, она вышла и захлопнула ворота, посмотрев вслед дочери, свернувшей в сторону города. В ту же секунду Александра увидела невдалеке на улице розовую машину. «Марте бы такая понравилась», — подумала Александра, когда машина тронулась с места. Она проводила машину взглядом и заметила на заднем стекле стикер «ТВ-4». Кто за рулем, она разглядеть не успела, но ей показалось, что это женщина с длинными волосами.
Она крикнула Марте, чтобы та шла в дом, и сама поспешила внутрь.
— Что ты делаешь? — с ноткой раздражения в голосе проговорила ее свекровь Эва, выходя наружу с веранды. — Почему ты в истерике и носишься кругами, как сумасшедшая курица?
— Я увидела на улице журналистку, — ответила она, вытирая лоб.
— И что?
Эва была одета в брюки цвета хаки и белую рубашку, подчеркивавшую загар на ее старческой коже. Седые волосы коротко пострижены под пажа, на ногах туфли, несмотря на жару. Она казалась здоровее, чем когда бы то ни было. Каждый день в газетах писали, что в жару повышается риск внезапной смерти для пожилых людей, но свекровь, пожалуй, даже не испытывала дискомфорта.
Марта вошла в кухню, по ней ручьями стекала вода. На каждом шагу она оставляла за собой лужи — Алекандре пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы ничего не сказать.
— Я хотела бы, чтобы ты пошла и оделась, моя хорошая. Скоро придет папа, будем обедать.