Я снова обернулась. Инструментов на белом полотне действительно было многовато.
— Почему столь больная женщина сидит в кресле, а не лежит в постели? — продолжил он. — Постель вообще застелена покрывалом.
— Может, это всё чисто художественные приёмы, — предположила я.
Он с улыбкой посмотрел на меня.
— В бюргерской живописи с её почти маниакальным вниманием к деталям? Исключено. Наоборот, каждый предмет на этой картине несёт важную смысловую нагрузку. Ничего лишнего, только символы…
Я с испугом обернулась и посмотрела на свечу, на прощально утекающий в небытие дымок, а потом на бледное, страдальческое лицо женщины в кресле.
— Она умерла?
— Её убили эти двое, — он точным движением указал на лекаря и служанку. — Но они не просто её убили. Ты, конечно, можешь этого и не знать, но поверь моему профессиональному опыту, вот это… — его смуглый палец нарисовал овал вокруг инструментов на столе, — не хирургические инструменты. Это орудия пыток, применявшиеся инквизицией. Вот этот странный прибор, например, — приспособление для выдавливания глаз… Это…
Заметив, как меня передёрнуло, он махнул рукой.
— Вобщем, неважно, но факт остается фактом. Этот господин в чёрном — не врач.
— А кто? — я растерянно взглянула на него.
Джулиан внимательно посмотрел на картину.
— Полагаю, что это колдун. Иначе, зачем ему собирать кровь жертвы в магическую чашу.
Я снова обернулась к картине. Чаша действительно больше напоминала кубок и мало подходила для сбора крови при кровопускании.
— На чаше хорошо видны кабалистические знаки, — добавил он. — Книги на столе. Почему в комнате женщины столько книг? Это пятнадцатый век, а не двадцатый. Да и сами книги… присмотрись внимательнее к корешкам.
Я нагнулась к самой картине.
— Гермете…
— «Герметический корпус», — подсказал он, — «Наука о колдовстве», «Взывание к духам земным и небесным», остальные той же тематики. Если приглядишься, то увидишь, что раскрытая книга написана не латинскими, а древнееврейскими буквами. Возможно, это «Каббала». Что ещё? Ах, да, ну-ка, приглядись к этим танцорам на лугу и к их столбу…
Я послушно приблизила глаза к самой картине и медленно отодвинулась. Люди танцевали спиной к спине, а на столбе торчал козлиный череп с рогами.
— Шабаш…
— Точно, — кивнул он, задумчиво глядя на картину. — Вообще странная идея вывешивать такую картину в галерее…
Он продолжал рассматривать картину на стене, а я ошарашено смотрела то на него, то на картину. Обычная жанровая сценка превратилась в кошмарное свидетельство убийства.
— У тебя хорошее зрение… — наконец выдавила я. — Что-нибудь ещё о ней скажешь?
— Если б изучить её повнимательней, наверняка нашлось бы ещё что-нибудь… А так, только то, что лежит на поверхности.
— Зачем кто-то мог нарисовать такую картину?
— Зачем было писать колдовские трактаты, проводить магические ритуалы, продавать душу дьяволу?..
Я снова быстро взглянула на него, но он задумчиво смотрел на картину.
— Кто-то верил в то, что рисовал, и передал потомкам какое-то послание.
— Довольно мрачное.
— Какое уж есть… — он снова взглянул на меня. — Насмотрелась? Может, всё-таки пройдёмся?
Я вздохнула и бросила последний взгляд на ужасную картину.
— Да, мне нужно на воздух.
Мы вышли из галереи и медленно пошли по тихой красивой улочке, окружённой маленькими магазинчиками и кафе. Мощёная гладким булыжником мостовая была приятно тёплой, из-за низких крыш виднелись зелёные кроны высоких деревьев городского парка, и где-то высоко в голубом небе мелькали быстрые росчерки пролетавших птиц. Вокруг бродили туристы, на открытых верандах кафе сидели влюблённые парочки, впереди нас пожилая дама в летней шляпке вела на поводках двух белоснежных смешно остриженных пуделей с красными бантиками на ушах. Только что пережитое потрясение как-то отодвинулось на задний план и казалось дурным сном, приснившимся прошлой ночью.
— Теперь объясни, зачем ты меня искал… — проговорила я, задумчиво глядя по сторонам.
— Просто хотелось ещё раз увидеть тебя. Хоть издалека.
— Издалека… — кивнула я.
— Можно и ближе… — усмехнулся он. — А ещё лучше совсем близко, как сейчас.
— Как твоё… — я замялась, не зная как сказать, но он итак понял.
— Спасибо, что спросила. Хочешь знать победил я или проиграл? Всё оказалось не так страшно, но гораздо сложней, чем я мог подумать. В этой битве победить нельзя, она бесконечна, но я всё держу под контролем. Теперь мне уже не так страшно…