— Загадочно, но ничего криминального… — пожала плечами я.
— Ничего криминального… — кивнул Джерри. — Но загадочно… Мы зря занимаемся им?
— Нет, продолжайте и держите меня в курсе. Мне тоже очень хочется разобраться в его тайне…
Джерри задумчиво смотрел на меня, зажав в зубах дымящуюся сигару.
— Скажи мне честно, — наконец произнёс он. — В этом есть личный интерес?
— Да, — после некоторого раздумья призналась я, — но не в том смысле, в каком ты мог подумать. На самом деле я совсем не рада видеть этого человека здесь.
В ту ночь я ничего больше не стала им объяснять, хотя у меня были серьёзные сомнения в правильности такого умолчания. Всё зависело от того, чем кончился поединок, в начале которого Джулиан МакЛарен находился два года назад. Если он проиграл, то он представлял большую опасность для окружающих, но если он выиграл, то вполне имел право на покой и сохранение своей роковой тайны. Мои друзья, видимо, заметили, что я оказалась перед сложным выбором, и Макс попытался выудить из меня побольше, но Джерри пресёк его попытки в самом начале, за что я была ему очень благодарна. Я слишком устала, чтоб спорить.
Утром Кинг пригласил меня к завтраку в малую гостиную, принадлежащую Максу. Надо сказать, что папа Делман был человеком не без чувства юмора, и разделил свой замок между наследниками таким образом: все чёрные помещения — Максу, все белые — мне. Помещения вроде холла внизу и той гостиной, где проходила вечеринка, то есть сочетающие в себе как белое, так и чёрное — находились в общей собственности обоих наследников. При этом чёрное и белое, как и положено в шахматах, всегда было рядом. Макс предлагал мне переделить замок хотя бы по этажам, но я отказалась, сказав, что вовсе не претендую на полное владение своей половиной. Мне достаточно моих трёх комнат и возможности находиться в чёрно-белых помещениях, остальное — в его распоряжении. Но Макс не был бы Максом, если б согласился на такой компромисс. Его девиз: «Всё или ничего». Поэтому он остался в своих чёрных комнатах. К тому же он просто больше любил чёрный цвет, чем белый.
Макс был личностью незаурядной, талантливый биоинженер и кибернетик, он держал свои таланты в тайне, и единственным его детищем был Кинг, мощный компьютер на живых кристаллах, этакий супермозг. Именно его бесконечно обучал и совершенствовал Макс, отдав свои силы помимо этого увлечения, борьбе со Злом, как он её понимал. А понимал он её так же прямолинейно, как и всё остальное: если враг не сдаётся, он должен быть уничтожен. Поэтому Макс, хоть и предпочитал белоснежные сорочки и безупречные узкие сюртуки, никогда не гнушался тем, чтоб взять в руки лучемёт, напялить на голову защитный шлем и рвануть с перекошенной от ярости физиономией в атаку на мировое Зло.
Я явилась по приглашению точно в указанное время, предварительно надев элегантное, но не броское платье, тщательно наложив макияж и уложив волосы. Именно это ценил во мне Макс: элегантность, исполнительность и пунктуальность, потому что именно в этом мы были похожи. Бледный, с резкими чертами лица, горящим взором и причёской под маршала Мюрата, Макс в то утро вышел к завтраку в чёрных брюках и узком сюртуке, под которым белела сорочка и мерцала на широком ремне чеканная пряжка. Уныло посмотрев на него, заспанный Терренс в домашней бархатной куртке цвета пыльной розы упал на стул перед своей тарелкой и проворчал:
— Неужели нужно будить всех, если самому не спится? Ты помнишь, во сколько мы легли? Мне, между прочим, для нормальной жизнедеятельности нужно не меньше восьми часов сна…
Джерри усмехнулся, глядя на него, и небрежным и точным движением опустил салфетку на колени. Он не стал надевать пиджак и галстук, но всё равно выглядел безупречно. Ли наверняка встала ещё до рассвета и успела проделать полный комплекс китайской гимнастики и теперь сидела за столом с вежливо-отсутствующей улыбкой. Джефри появился последним. Мрачно взглянув на Макса, он проворчал: «Садист…» и тоже сел.