— Видел?
— Что? Ну, полицейские в штатском.
— Это ФБР. Чакмен сел в машину Ричарда Дэнтона. Я уже видела его сегодня. Он приезжал сюда днем. Теперь ты понимаешь, почему Чакмен ничего не сказал о Дэнтона и Вендерсе?! Можно придавить наркоманов и торговцев наркотиками, но не политиков и не спецслужбы. Святое не трогать!
— Ладно. Мы еще увидим.
— Ничего ты не увидишь. Дэн. Ладно. Утром я жду тебя у себя дома. Мы должны довести дело до конца.
Эмми зашагала прочь, постукивая каблучками по тротуару.
Публика продолжала вываливать на улицу. Поведение Чакмена меня не удивило. Я уже устал удивляться. Просто во мне скопилась ржавчина, и очень хотелось содрать ее ногтями.
— Спасибо, мистер Элжер.
Я оглянулся. На нижней ступеньке стояла Дора Скейвол.
— За что?
— За все. И за то, что вы не раскрыли чужую тайну.
— Тайну?
— Вы знали, что Лионел моя дочь, но ни разу не упомянули об этом. Я вам благодарна за вашу тактичность. Мне трудно хранить в себе эту тайну, но я поклялась Рону, что никогда не раскрою ее. Я ему благодарна за то, что он подарил мне таких детей. Я уверена, что они проживут честную жизнь, как прожил ее их отец. Прощайте, мистер Элжер.
— Может быть, проводить вас?
— Не стоит. И потом, как мне кажется, вас ждут.
Я взглянул на другую сторону улицы. Возле тротуара стоял «Роллс-Ройс», в открытое окно которого на меня смотрела Дэлла.
Я обернулся, но Доры уже не было. Сунув руки в карманы, я прогулочным шагом перешел дорогу и приблизился к машине.
— Вы выглядите усталым, мистер Элжер.
— Странно. С чего бы это?
— Немного джина и музыки вам не повредит.
— Кощунство. Я хочу жрать!
— Тогда легкий ужин. Вы осилите индейку в винном соусе?
— Да. Я всегда знал, что меня легко подкупить.
Дверца машины открылась.
ЭпилогЗа шесть последующих месяцев в моей жизни произошло много перемен. Из Санта— Барбары я уехал в тот же день, как передал Киту Сойеру свой отчет. Чакмен собирался меня вызвать в качестве свидетеля, но я так и не получил от него приглашения. История Лионел Хоукс и все, что было связано с ней, оставили во мне глубокий рубец, и я старался не вспоминать об этом деле. Лос-Анджелес встретил меня без восторга. Первый мой офис был обычным подвалом и отпугивал клиентов с пухлыми кошельками. Приходилось заниматься мелочевкой за гроши. Тем не менее мне удалось найти новое помещение и набрать денег на его аренду.
Вчера здесь был закончен ремонт, и весь сегодняшний день я посвятил уборке. Такие мелочи меня не смущали, главное, что телефон мне подключили и он имелся в справочниках города.
Собирая с пола газеты, я наткнулся на знакомую фотографию. На меня смотрело открытое обаятельное лицо Лионел Хоукс. Это был вечерний выпуск «Лос-Анджелес трибюн» двухнедельной давности. Надо сказать, что я не следил за политическими новостями и сенсациями и редко обращался к местной прессе. Последнее, что я читал, — это провал Бинга Байера на одном из витков предвыборной борьбы за губернаторское место. Из пяти кандидатов на этот пост Бинг скатился с третьего места на пятое.
Я поднял газету с пола и уселся с ней в кресло. Над снимком Лионел чернел крупный заголовок «Расплата». Статья занимала всю первую полосу и половину второй. Я пробежал глазами по тексту, выискивая знакомые имена, и решил, что есть смысл ознакомиться со статьей более внимательно.
«Дело Майка Хоукса было закрыто в марте этого года. Многие головы полетели с плеч. Ни один пособник крупнейшего на Западе картеля наркодельцов не ускользнул от правосудия. Сменили домашний уют и удобные кресла своих офисов на тюремные камеры Клод Шейвер — великий инквизитор нашего времени, Люк О'Робби — процветающий магнат из Лос-Анджелеса, Ральф Мейсон — бывший полицейский начальник из Лос-Анджелеса и многие другие. Главные воротилы картеля Майк Хоукс и Джек Юджин погибли в перестрелке, не поделив между собой добычу. Досталось и губернатору штата Кейду, который вынужден был уйти в отставку, уступив кресло своему заместителю Уолтеру Эндрюсу до новых выборов. Халатность Кейда, под носом которого процветала коррупция и черный рынок, не могли сойти ему с рук, и губернатор вынужден был сменить политическую карьеру на жизнь обывателя. Теперь он тихо ловит рыбку с борта своей яхты и успел забыть, как выглядят его портреты на первых полосах газет. Однако дело Хоукса имело мощный резонанс, и осколки от взрыва до сих пор ранят всех, кто был связан с именем этого человека. В нашем материале речь идет о супруге Хоукса — Лионел Ричардсон, которая являлась совладельцем клиники Ричардсона. Дочери известного психиатра удалось уйти от прямых обвинений в соучастии и пособничестве своему супругу, но от финансовых потрясений она еще долго не оправится. Банковский счет Майка Хоукса превышал отметку в двадцать миллионов долларов. Оговоримся сразу, что с этих денег Хоукс не уплатил и цента налогов. Вполне понятно, что вся сумма была арестована и отошла в пользу казны штата. Но разбирательство показало, что Хоукс заботился о своих капиталах и не думал о деньгах, принадлежащих налогоплательщикам. При помощи подложных документов, взяток и афер Хоуксу удалось выстроить четыре корпуса, стену вокруг больницы и много других построек за счет федеральных средств. Исходя из того, что больница является частной, а не федеральной собственностью, выявляется новая грань таланта Майка Хоукса. Причиненный казне штата ущерб составил девять миллионов долларов. По этим фактам окружной прокурор Бернард Чакмен возбудил уголовное дело. В результате выяснилось, что на всех документах, связанных с незаконным строительством больницы, стоит подпись Лионел Хоукс. Учитывая безупречное прошлое женщины и ее авторитет в общественных кругах, суд принял решение не прибегать к жестким мерам. Лионел Хоукс было предложено в двухнедельный срок возместить нанесенный финансовый ущерб, представив при этом декларацию о доходах. Но очаровательная дама не в состоянии оплатить и десятой доли того, что они с мужем потратили на создание никому не нужных ограждений, колючей проволоки, рвов с водой и прочей атрибутики тюрем, совершенно не нужных для гуманного медицинского учреждения. Результат, как вы можете догадаться, стал плачевным для миссис Хоукс. Она была вынуждена подписать дарственную в пользу федеральной собственности, и больница перешла в ведение штата Калифорния. Компенсация за землю, на которой расположено преступное медицинское учреждение, ушла в виде наложенного штрафа и покрытия судебных издержек. Таким образом был наказан порок и дан урок тем, кто еще вынашивает планы поживиться за счет наших с вами денег.
Все кончилось как в сказке. Добродетель восторжествовала! Сегодня днем, после ремонта и реконструкции, Центр Ричардсона вновь открыл свои ворота для больных. На торжественном открытии присутствовал губернатор штата Уолтер Эндрюс, мэр города, окружной прокурор Бернард Чакмен и общественность города.
Под музыку оркестра шелковую ленту разрезал новый директор больницы профессор с мировым именем Уит Вендерс».
Я отшвырнул газету в сторону. Около часа я просидел в кресле, тупо глядя в окно. Я чувствовал, как в голове закипает раскаленный мозг. Мне хотелось все бросить, собрать чемодан и ехать в Санта-Барбару. Я не знал, что мне удастся сделать, но я должен был предпринять хоть какую-то попытку.
У дверей меня остановил телефонный звонок. Я вернулся и снял трубку.
— Детективное агентство Дэна Элжера?
— Я у телефона.
— У меня к вам срочное дело, мистер Элжер. Меня зовут Питер Харвей. Мне нужна охрана на три часа. Вы проводите меня до границы с Мексикой.
— Извините, но я занят.
— Триста долларов за три часа, мистер Элжер.
Трубка, которую я собирался повесить на рычаг, зависла в воздухе. Я сунул руку в карман и достал из него две десятки. Это все, что у меня осталось после того, как я расплатился за ремонт.
— Хорошо, мистер Харвей, я согласен. Где я вас найду?…