– Вы не помните, о чем шел разговор?
– Нет, сэр. Я не слышал. Единственно, что могу сказать, миссис Лин крикнула в трубку: «Ладно. Дэлла, если останется время, забегу на несколько минут».
– Речь идет о ее сестре?
– Дэлла Ричардсон – родная сестра миссис Хоукс.
– У нее, кажется, неплохой бизнес в городе?
– Дом моделей.
– В котором часу уехала миссис Хоукс в Санта-Роуз?
– Мне кажется, не было еще семи часов вечера. Хозяин меня предупредил, что должен приехать мистер Уайллер к восьми часам, сам он поднялся в спальню и попросил не тревожить его до приезда гостя.
– В котором часу приехал доктор?
– В начале девятого. Я проводил его в гостиную и поднялся наверх к хозяину.
– Вы зашли в спальню?
– Нет. Я постучал. Он ответил, что через пять минут спустится.
– Чем они занимались?
– Играли в шахматы.
– Вы обслуживали в течение всего вечера?
– Нет, сэр. Я лишь подал им напитки, и мистер Хоукс сказал, что я ему больше не понадоблюсь. У меня разыгралась мигрень, я ушел к себе и лег спать.
– Кто из прислуги в этот вечер находился дома?
– Никого, сэр. Только Джозеф, наш сторож. Он спит до восьми вечера, а с девяти до утра следит за сигнализацией, бродит по участку… Ну вроде, как бы выполняет свою работу. Он очень стар, сэр…
– У вас нет собак?
– Есть. Но хозяин терпеть не может собак, и их держат под замком.
– Но пожилой человек не сможет защитить дом от грабителей! Это же ясно!
– Ограда очень надежна, сэр. Практически ее нельзя преодолеть. К тому же сработает сигнал тревоги. В самом крайнем случае можно включить рубильник.
– Что это значит?
– Я не знаю, использовали его или нет, но, если включить этот рубильник, ограда попадает под высокое напряжение, по ней пропускается электричество.
– Кто придумал этот варварский способ зашиты?
– Делал эту систему один немецкий инженер, бывший военнопленный времен войны с Гитлером. Он сделал эту систему в больнице. После побега умалишенных из Центра Ричардсона вся округа была перепугана. Вы помните этот ужасный случай?
– Когда это случилось?
– Семь лет назад.
– После смерти профессора Ричардсона?
– Да. Спустя полгода. Тогда уже Центр возглавлял доктор Хоукс.
– По его распоряжению провели эти работы? Я говорю об электрификации ограды.
– Да, сэр.
– Как хозяин относится к прислуге?
– Очень ровно, сэр. Он ученый, очень замкнутый, но никогда не допускает грубостей по отношению к персоналу.
– Спасибо, Гилберт. У меня больше нет к вам вопросов. Покажите мне территорию усадьбы и гараж. Я хотел бы поговорить еще с шофером.
– Да, конечно. Он у себя в каморке.
– В каморке? Я не видел ни одной каморки в этом доме.
– Рокки занимает небольшую комнату над гаражом.
Мы вышли в сад. Обходить территорию усадьбы я не стал, такая прогулка заняла бы много времени, и я решил отложить это на другой раз. План действий на сегодняшний день у меня сложился, и по моим прикидкам на его осуществление уйдет весь оставшийся день.
Гилберт провел меня но восточной аллее, где за манговыми деревьями уютно спряталось двухэтажное строение. Первый этаж занимал гараж с широкими воротами на три-четыре машины, второй – походил на что-то вроде мансарды.
Мы обошли дом с тыла, там находились две двери. Одна вела в гараж, другая – на второй этаж. Глазомер подвел меня на этот раз. Здесь вполне можно разместить машин пять, но я увидел лишь одну: темно-синий «Линкольн» в отличном состоянии, сверкающий даже в полумраке помещения. В углу стоял мотоцикл. «Харлей» послевоенного выпуска, но в отличном состоянии. Помещение было вычищено и хорошо проветрено.
– Мне не очень хочется подниматься наверх, Гилберт, не могли бы вы попросить Рокки спуститься вниз?
– Разумеется, сэр.
Пока дворецкий ходил за шофером, я осмотрелся в гараже. Можно дать хорошую характеристику человеку, который следит за автохозяйством семьи. Весь инструмент был развешан по стенам, у каждого ключа или отвертки был свой крючок. Слесарный верстак сверкал, словно era каждый час полировали.
Мне было непонятно только одно, зачем Хоуксу понадобился такой автомобиль? Шестиместный «Линкольн» – громоздкая машина, чуть ли не с бронированными стеклами. Выпуск сорок пятого года. В то время Рузвельт ездил на таком катафалке, теперь эти тяжеловозы вышли из обихода, и если хозяин заботится о своем престиже, то такой танк ему его не придаст.
Гилберт вернулся минут через десять с молодым парнем с заспанной физиономией.
– Это Рокки. сэр.
Взъерошенные черные кудри, скуластое смуглое лицо, вздернутый нос, тонкие губы и глаза, похожие на угольки. Парень нахмурил сросшиеся на переносице густые брови и впился в меня взглядом, будто я пытался у него что-то украсть.
– Твой хозяин, Рокки, нанял меня па работу. Некоторое время я проведу в имении, и все живущие в нем должны отвечать на мои вопросы.
– Мне уже сказали об этом.
Голос его звучал резко. Он дернул головой, словно воротник кожаной куртки натирал ему шею. Парень имел атлетическое сложение, хороший рост и вполне мог бы заняться спортом. Я ожидал увидеть нечто другое. С его данными работать шофером у аристократов глупо, если в этом, конечно, нет особого интереса.
– Это твой мотоцикл?
– Да, мой.
– Хорошая вещь. Сколько времени ты работаешь в этом доме?
– С восемнадцати лет.
– А сейчас тебе сколько?
– Двадцать семь.
– Выглядишь моложе. Я думал, не больше двадцати трех.
– Меня не интересует, что вы думаете. Я хочу спать. Задавайте свои вопросы…
Очевидно, он хотел добавить: «… и проваливайте», но не решился.
– Где ты находился в день исчезновения миссис Хоукс?
– У меня заболела мать, и я договорился с хозяином, что он даст мне выходной. В этот день меня здесь не было.
– Где живут твои родители?
– В поселке, на ферме Сгупекса. Двадцатая миля по южному шоссе.
– И весь день ты провел с больной матерью?
– А для чего, по-вашему, я отпрашивался?
– Ты постоянно живешь в этом доме?
– По-другому не получается. В восемь утра я выгоняю машину и ставлю ее в гараж в восемь вечера. Я слишком устаю за день, чтобы ездить ночевать на ферму, а утром возвращаться.
– Сколько тебе платят?
– Сорок долларов в неделю.
– Не очень много.
– А вы найдите работу!
– Я уже нашел. Доктор Хоукс сказал мне, что ты еще что-то делаешь в больнице?
– Конечно. Разве он даст отдохнуть, если платит деньги. Меня то и дело используют. То за бельем езжу, то за медикаментами. И так каждый день.
– За бельем на «Линкольне»?
– У больницы есть свой автопарк, и меня пересаживают на другие машины.
– Тебе приходится возить миссис Хоукс?
– Очень редко. Она в основном все время проводит дома.
– Но начинал ты работу в этом доме как ее шофер?
– В то время ее звали Лин Ричардсон.
– Мне говорили, что хозяйка дома прекрасно водит машину. Зачем ей понадобился шофер?
Парень покраснел, его глаза-угольки раскалились.
– Вопрос не по адресу.
– У мисс Лин уставали ноги, – вмешался Гилберт, – она не выносила дальних поездок.
– Что с ее ногами?
– Не знаю, сэр. Этот вопрос никогда не уточнялся.
– Она хромала?
– Нет, сэр.
– Это связано с какой-то травмой?
– Мы ничего об этом не знаем, сэр.
– Хорошо, Гилберт, проводите меня до порот. А с тобой, приятель, мы еще увидимся.
– Жду с нетерпением, – огрызнулся парень и вышел из гаража.
По дороге к воротам я спросил дворецкого:
– Кто нанимал Рокки на работу?
– Профессор Ричардсон.
– И он не мог найти человека посолиднее?
– Это случилось за год до смерти старого хозяина. Рокки работал сезонным рабочим на ферме Ричардсонов. Однажды мальчик угнал «Плимут» из гаража фермы, который принадлежал смотрителю. Тот позвонил в полицию, и мальчишку поймали. Он катал на машине подружек и вовсе не собирался украсть ее. Так, взял покататься. Его могли упрятать за решетку, но за него вступился хозяин. Профессор был очень добрым человеком, его все любили. Тогда он сказал парню: «Если ты любишь машины, то можешь ездить на них, но не угонять. Будешь возить мою старшую дочь». И Рокки возил Лин около года, пока девушка не вышла замуж.