— Еще.
Вместо того чтобы подчиниться, он отшатнулся и сбросил с себя ее руки, разрывая физический контакт.
Ей хотелось выкрикнуть: «Прикоснись ко мне вновь!»
Ее тело нуждалось в нем, нуждалось в его прикосновениях.
— Сабин, — повторила она, изучающе всматриваясь в его лицо.
Он тяжело дышал, дрожал, побледнел — но не от страсти. Огонь желания не плясал в его глазах. Вместо него читалась волевая решительность.
Она поняла, что он не ответил на ее поцелуй. Ее собственная дурманящая страсть отступила, последовав недавнему примеру головокружения, открывая жестокую реальность, о которой она успешно позабыла. Вокруг них зазвучали голоса.
— … не думал, что так будет.
— Должен был.
— Не о поцелуе я, идиот. Она успокоилась. Ее глаза изменились и когти удлинились. Она была готова к нападению. Эй, да вы что? Неужели один я помню, что произошло с тем Ловцом?
— Может быть, Сабин такой же портал в рай, как и Даника, — сухо произнес кто-то. — Может быть, Гарпия узрела ангелов, когда ей делали дыхание рот-в-рот.
Раздались мужские смешки.
Гвен залилась краской. Половина их слов не была ей понятна. Остальное звучало унизительно. Она поцеловала мужчину, демона, который явно не желал иметь с ней ничего общего — и сделала это при свидетелях.
— Не обращай внимания, — сказал Сабин, его гортанный голос буквально оцарапывал ее слух. — Сосредоточься на мне.
Их взгляды пересеклись — бронза против золота. Она вжалась спиной в кресло, отдаляясь от него насколько это было возможно.
— Ты все еще боишься меня? — спросил он, склоняя голову к плечу.
Она вздернула подбородок.
— Нет.
Да. Она боялась того, что он пробуждал в ее душе. Боялась, что он никогда не пожелает ее так же страстно, как она только что внезапно захотела его. Боялась, что этот сказочный мужчина-защитник перед ней окажется всего лишь миражом, что зло затаилось в его оболочке, готовясь целиком поглотить ее.
Ты такая трусиха. Как, черт ее побери, она могла так целовать его?
Он выгнул бровь.
— Ты бы не стала меня обманывать, правда?
— Я никогда не лгу, забыл?
Какая ирония, ведь это самая настоящая ложь.
— Хорошо. Тогда слушай внимательно, потому что я не хочу повторяться. Да, я ношу демона в себе, — он сжал ее руки так сильно, что у него побелели костяшки. — Он там, потому что много веков назад я по глупости помог открыть ларец Пандоры, выпуская на волю заключенных в нем духов. В качестве наказания боги прокляли меня и остальных воинов на этом самолете — мы вынуждены были стать домом для демонов. Вначале я не мог контролировать этого демона и совершил… дурные поступки, как ты и сказала. Но с тех пор прошли тысячелетия, теперь я управляю им. Все мы этому научились. Как я уже сказал тебе в той камере, ты не должна бояться нас. Поняла меня, рыженькая?
Рыженькая. Раньше, когда у нее был приступ паники, он называл ее немного иначе. Наподобие… дорогуша? Нет. Обычно ее так называл Тайсон. Милочка? Нет, но близко. Милая? Да! Да, точно так. Она моргнула от удивления. От удовольствия. Этот жестокий воин, способный без колебаний перерезать человеку глотку, обращался к ней как с бесценным сокровищем.
Так почему же тогда он не ответил на ее поцелуй?
— Мы достигли пункта назначения, ребята, — сообщил через интерком незнакомый голос, буквально сочащийся облегчением. Девушка поняла, что говорил пилот, и испытала чувство вины за причиненные неприятности. — Приготовьтесь, снижаемся.
Сабин, словно несокрушимая скала, остался на месте — между ее ног.
— Ты веришь мне, Гвен? Последуешь, как и раньше, по своей воле с нами в наш дом?
— Я никогда не шла за вами по своей воле.
— Но и не пыталась сбежать.
— Мне что, надо было тащиться по незнакомой местности — одной и без провизии?
Он нахмурился.
— Я своими глазам видел твое мастерство постоять за себя. И мы много раз предлагали тебе пищу. Какой бы ни была причина, часть тебя хочет быть с нами. Иначе ты бы уже давно покинула нас. И ты, и я — мы оба знаем это.
Против такой логики возразить было нечего.
Но… почему? Почему часть ее хочет остаться с ними? Тогда или сейчас?
Тебе известен ответ, хотя ты пытаешься отрицать.
Он. Сабин.
Не нравится? Ха!
Она рассматривала его, подмечая залегшие в уголках его глаз тонкие морщинки, отбрасываемые ресницами острые тени, подрагивающий на скуле нерв. Бешеный пульс воина эхом отражался в ее ушах. Возможно, и его тянет к ней, но он сопротивляется этому, в точности, как и она. Эта мысль доставила ей удовольствие.