Грохочущий смех Дженнера завибрировал по ее коже.
— Удивительно, что он вообще позволил Михаилу обратить тебя.
— Никто не был так удивлен, как я.
Пальцы Дженнера лениво пробегались по ее волосам. Дыхание коснулось ее уха, и Брия вздрогнула.
— Ты не испугалась?
— Нет. — Что было правдой. Даже когда она думала, что умрет, Брия не боялась. — Когда я поняла, что меня обратили, я разозлилась. Я хотела, чтобы он отпустил меня, а вместо этого дядя бросил меня в новое существование. Сначала я чувствовала себя в ловушке больше, чем когда-либо, но потом осознала переход и чем он стал для меня: свободой. Я увидела в этом возможность посмотреть на мир новым взглядом и игнорировать все, чего меня учили бояться. А потом ты вошел в дверь спальни той ночью…
Дженнер вздохнул.
— И напугал тебя.
— Нет. — Брия повернулась в его объятиях, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Она поднесла руку к его щеке. — Ты стал ответом на все мои вопросы.
Он склонил голову и поцеловал ее. Сначала мягко, а затем с большей требовательностью. Время ускользало сквозь пальцы, когда они целовались. Их руки блуждали и исследовали. Брия выдохнула в рот Дженнера, когда его язык ласкал ее. Когда он, наконец, отстранился, она тяжело дышала и ни о чем не думала.
— Дядя позволил страху управлять им. Теперь, когда я знаю правду, то понимаю, что он, должно быть, рассматривал любовь моей матери к отцу как нечто плохое. Слабость. Может быть, он пытался защитить нас от такой дикой любви, которая побуждала бы нас делать безрассудные вещи. — Ее голос опустился до шепота. — Как обещать жизнь новорожденного ведьме, чтобы спасти жизнь пары.
— Брия. — Он смотрел на нее, будто хотел забрать ее боль.
Брия поцеловала его один раз и разгладила складку между бровей.
— Ты был прав насчет меня, Дженнер. Я была наивна. Мир не черно-белый. Есть много оттенков серого. Мы все делаем то, что считаем правильным в то время. Она любила меня, — сказала Брия сквозь слезы, что угрожали пролиться. — Она могла отдать меня ведьме, но не отдала. Дядя любит меня. Я могу не согласиться с тем, что он сделал, но для него его выбор был правильным.
— Я собираюсь убить некроманта. — Суровые слова Дженнера охладили ее. — Когда я найду ее, она заплатит за каждый день твоей жизни потерянный по ее вине.
— Дженнер, я имела в виду то, что сказала ранее. Моя жизнь началась сегодня. Ничего, что случилось раньше, не имеет значения.
— Это важно для меня, — сказал Дженнер. Он прошелся подушечкой большого пальца по ее нижней губе. — Я собираюсь убедиться, что у тебя больше нет причин бояться.
Какой мужчина. Брия никогда не встречала никого столь благородного, как Дженнер.
— Я вела себя как эгоистичный, избалованный ребенок. Прости.
Дженнер ухмыльнулся.
— А я вел себя как упрямая заноза в заднице. Если бы я мог загладить свою вину, то сделал бы это.
— Ты научил меня драться, — заметила она с улыбкой. — Я бы сказала, что этого достаточно.
— Ты жестокий боец, Виатон. — Ласковый тон Дженнера согрел ее. — Настоящий воин.
— Откуда ты знаешь? — поддразнила Брия.
— Я обучал многих, — сказал Дженнер. — Брия, ты потрясающая.
— Ты вырос в Финляндии? — Брия надеялась узнать как можно больше о Дженнере. Он сказал ей, что «виатон» — финское слово. Должно быть, это его родной язык. — Как ты познакомился с Михаилом?
— Через Ронана, — ответил Дженнер. — Мы оба были членами ковена Шивон в то или иное время, и он — близок мне, насколько может быть только брат. Когда Михаил нашел Клэр, Ронан предложил обратить меня после него. Тогда он и привел меня сюда.
— Настолько недавно? — удивилась Брия. — Я думала, что ты знаешь его целую вечность.
Дженнер вздохнул:
— Коллектив, — ответил он. — И кровь. Они создают прочные связи.
Брия никогда не думала об этом, но Дженнер был прав. Она почувствовала мгновенную близость к Клэр и Михаилу, даже к Ронану. Кровь, которая обратила их, связала их всех друг с другом и сформировала неоспоримое родство. Теперь они были семьей Брии. Ее ковеном. А Дженнер стал ее домом.
— Так и есть, — сказала она через мгновение. — Думаю, я не замечала этого, потому что связь намного сильнее. Она перекрывает все остальное.