– Ага.
– А это, это… нет, нет, только не подсказывайте, не подсказывайте… священный многочлен знаменитого культа Сути!
– Ага?
– По-моему, это трехглавая рыба из очудноземской религии трехглавых рыб, – сказал Сдумс.
– Глупостями всякими занимаемся! – рявкнул аркканцлер, отбрасывая рыбу в сторону.
Волшебники приуныли. Религиозные святыни тоже подвели. Во всяком случае, на воскресших мертвецов они не действовали.
– Вы уж извините, что я причиняю вам такие неудобства… – попытался сгладить ситуацию Сдумс.
Лицо аркканцлера вдруг озарилось.
– Солнечный свет! – воскликнул он. – Вот верное средство!
– Отодвиньте штору!
– Берись за другую штору!
– Раз, два, три… рванули!
Сдумс заморгал от хлынувшего в комнату света. Волшебники затаили дыхание.
– М-да, – сказал наконец Сдумс. – Это тоже не сработало.
Все опять приуныли.
– Ну хоть что-нибудь ты чувствуешь? – с надеждой спросил Чудакулли.
– Может, призрачное ощущение, что ты вот-вот обратишься в прах и тебя унесет ветром? – попытался подсказать главный философ.
– Если я слишком долго нахожусь на солнце, у меня облезает нос, – сообщил Сдумс. – Уж не знаю, поможет ли это. – Он выдавил робкую улыбку.
Волшебники переглянулись и пожали плечами.
– Так, все выметайтесь, – приказал аркканцлер.
Волшебники бросились прочь из комнаты. Чудакулли последовал за ними. В дверях он остановился и погрозил Сдумсу пальцем:
– Попомни мои слова, Сдумс, не доведет тебя до добра это твое упрямство, ох не доведет…
И аркканцлер вышел, громко хлопнув дверью. Через несколько секунд четыре винта, крепившие дверную ручку, сами собой отвинтились, немного покружились под потолком и с тихим звоном упали на пол.
Сдумс немного поразмыслил над этим.
Воспоминания. Их было много. Сто тридцать лет воспоминаний. Когда Сдумс был жив, он не мог вспомнить и сотой части того, что знал, но теперь, когда он умер, все вдруг вернулось. Его мозг, не отягощенный ничем, кроме одной-единственной серебряной ниточки мыслей, разложил по полочкам все, что он когда-либо читал, видел или слышал. Все это было в его голове, все хранилось в памяти, на своем месте. Никто не забыт, ничто не забыто.
Три необъяснимых явления за один день. Четыре, если считать тот факт, что Сдумс вернулся в свое тело. Попробуй, объясни происшедшее. А объяснения необходимы.
Впрочем, это уже не его проблема. У него теперь нет никаких проблем, ведь проблемы – удел живых.
Волшебники столпились у двери в комнату Сдумса.
– Все приготовили? – спросил Чудакулли.
– Почему бы не поручить все это прислуге? – пробормотал главный философ. – Почему этим должны заниматься мы, старшие волшебники?
– Потому, что я хочу сделать все правильно и с достоинством, – отрезал аркканцлер. – Если уж хоронить волшебника на перекрестке и вбивать в него кол, то это должны сделать сами волшебники. В конце концов, мы – его друзья.
– Кстати, а что это такое? – спросил декан, вертя в руках какой-то инструмент.
– Это называется лопатой, – ответил главный философ. – Я видел, как садовники ею пользуются. Острый конец следует воткнуть в землю, а дальше дело техники.
Чудакулли заглянул в замочную скважину.
– Лежит. – Аркканцлер поднялся, отряхнул пыль с коленей и взялся за дверную ручку. – Итак, по моей команде. Раз… два…
За новым зданием факультета высокоэнергетической магии горел небольшой костер, и садовник Модо как раз вез туда обрезанные с кустов ветки, когда в небе на довольно большой скорости вдруг пронеслись с полдюжины старших волшебников. Между волшебниками болтался Ветром Сдумс.
Модо услышал, как Сдумс спросил:
– Аркканцлер, а ты уверен, что это сработает?
– Мы поступаем так в твоих же интересах.
– Не сомневаюсь, но…
– Скоро ты опять станешь старым, добрым Сдумсом, – пообещал казначей.
– В том-то все и дело, – прошипел декан. – Он уже однажды стал таким, и теперь у нас проблемы.
– В том-то все и дело, – послушно повторил казначей. – Старым, добрым Сдумсом ты больше не станешь.
Волшебники скрылись за углом.
Модо взялся за ручки тачки и задумчиво покатил ее туда, где обычно сжигал всякий мусор. Туда же он обычно свозил компост, лиственный перегной, и там же стоял небольшой сарай, в котором Модо прятался от дождя.
Раньше Модо был помощником садовника во дворце патриция, но эта работа куда интересней. Здесь и с интересными людьми познакомишься, и жизнь увидишь.
Анк-Морпорк являет собой типичный пример уличного сообщества. На улицах этого города всегда происходит что-то интересное. В данный момент возница, управляющий повозкой с фруктами, держал декана за шиворот мантии в шести дюймах над землей и грозился выбить ему лицо через затылок.