- В семнадцать лет, Костров был вторым штурманом в секретной экспедиции, которая везде прошла под грифом «особая» и четкими тремя нулями. По возращению, Костров был награжден бронзовой медалью «Освоения космоса». - При этих словах шесть военных присяжных встали со своих мест и отдали честь. Потом они долго аплодировали, глядя с экрана, и Виталик, от нахлынувших чувств, едва не прослезился. Адвокат заважничал и продолжил:
- Никто не имеет право лишать подсудимого этой награды. Потому что это медаль стоит над законом. Так сказал шейх. Так повторяю я. Будем же снисходительными к герою. Предлагаю, смертную казнь заменить двумя пожизненными сроками. - Адвокат поклонился и протянул судье выписку, подтверждающую ответственность его слов. Старик бегло прочитал привилегии медали, поджал губы, насупился, буркнул в сторону негра:
- Обвинитель?
Опытного следователя, представителя буквы закона и народного гласа, ничего не могло тронуть.
- Настаиваю на смертной казни, - сказал он. - Без отсрочки.
- Суд удаляется на совещания. Мы вынесем свой вердикт. Перерыв тридцать минут.
- А, теперь буду говорить я, - сказал Виталик в потухший экран и, срываясь на крик, завопил, - идите вы в задницу!
Смешным казался человек, одетый в оранжевую спецовку, в наморднике, с вывернутытыми ногами, как у лягушки. Свои руки он держал ниже живота, на уровне паха, в миллиметре от поверхности, как будто опасался расплескать ценный сосуд с живительной влагой. Камера наблюдения сверху, маленьким паучком крутилась в разные стороны, давая наибольшее сочетание ракурсов. Крупные планы сменялись, дальними картинками. Через паузу всё повторялось.
Несмешными казались глаза. Они смотрели сквозь прозрачный пластик маски, и в них застыла адская боль, приправленная доброй порцией острой ненависти.
Безумие.
Вот как, это называлось.
Старик, присяжные и следователь смотрели на осужденного, закрывшись в душной, полутемной лаборатории. На каждого вершителя закона приходилось по несколько мониторов. Некоторые присяжные, неотрывно и методично посылали запросы, сверялись с полученными данными, анализировали, что-то синтезировали и совещались, как с компьютером, так и с соседями. Работа кипела. Ничто не могло остановить справедливый судебный процесс. Обвинитель и судья наблюдали за суетливостью «независимых» подчиненных.
- Что-то не так, - проворчал старик. – Почему нет связи со второй экспедицией? И данные вашей техники какие-то двоякие. Всё на грани. Нет четких подтверждающих линий.
- Цкку же!! Новое месторождение. Что непонятного? Теперь всё секретно в тройне. Да, успокойся ты. Ерунда! Я его насквозь вижу, - ответил негр. - Иногда в наших проверенных кадрах происходит сбой. Тогда наступает наша очередь: приходится чистить армию. Не понимаю, как такие факты происходят! Постоянный медицинский контроль, восстановление психики после полетов, льготы в налогообложении, за коммунальные тарифы не платят и всё равно. Бац! И ещё один сбился с курса…
- Жалеешь парня, но просишь смертный приговор? Странно. Противоречие. Может быть пора на пенсию?
- Какая пенсия? - обиделся следователь. - Перед нами исключение. Этого, - кивок на монитор, - не исправишь. В него вселился агрессор. Дух разрушения. Жалко не психопата, - снова энергичный кивок, - жалко нас. Куда мы катимся?
- Демагогия, - сурово сказал судья.
- Философия! - возразил негр.
- А, что если через четыре месяца прибудут сведенья и станет ясно, что он не убивал экспедицию?
- Сделаем из него еще раз героя. Но теперь уже посмертно. Смертная казнь… Разве мало того, что есть? Крупное хищение? Смерть офицера Второго отдела? Терроризм?..
- Да, - пробормотал судья и задумался. - Ты и раньше подставлял обвиняемых. Не верю я твоим соплякам из Второго отдела. Политика что ли замешана? Новое месторождение цкку, говорите. Чего темнишь. Кого представляешь? Самого? Я, что буду с этого иметь? Какой процент?
- Не понимаю о чем вы. Не верите моим офицерам? Пропустим через детекторы? Или для вас слова офицеров Второго отдела пустой звук? – сурово предложил следователь, внутренне холодея, но, всё обошлось, старик в самый последний момент испугался. Как всегда.
- Лишнее. Но я против смертного приговора. Не надо забывать, что этот агрессивный психопат, высококвалифицированный специалист - штурман со стажем. Да у него вместо мозга – компьютер! Сколько денег государство потратило на его образование и содержание? Кто это считал? Перед нами непросто свихнувшийся пехотный офицер. Вот в чем вопрос. Да, во всем этом есть и наша ошибка - не досмотрели, не уберегли, не подсказали, вовремя не вмешались, - теперь уже все присяжные слушали старого судью, - система может дать ему второй шанс. Система переработает его и сделает вновь человеком. Он нужен системе, как и она нужна ему. И кажется, я знаю, где он станет востребованным на все сто процентов. Да? - спросил судья, поднимая мохнатые брови на лбу к верху. Взгляд выцветших глаз был направлен на офицера, военного присяжного. Капитан подорвался с места, рявкнул:
- Так точно, сэр! Там нужны напористые парни! Агрессивность то же пригодится.
- Что касается наказания, - судья сделал паузу, - то оно будет, как всегда справедливым, законным и выражающим волю государства. Я думаю, что три пожизненных срока - это оптимальное решение нашего вопроса. А уж, сколько он протянет!! - старик пожал плечом, - решать не нам, а Богу.
- В шестнадцатой команде долго не живут, - дружелюбно сказал капитан своему соседу, представляющего интересы гражданского общества.
- Лучше бы его сразу пристрелить, - пробормотал обвинитель, - так намного гуманнее
Кто-то тревожно вздохнул…
Глава 7
Комфортность закончилась на челноке, который доставил на огромную базу. Стоило только покинуть его и оказаться в переходнике, исчезла и вся яркая палитра. Чужие цвета навалились, давя психику.
Пока ничего не говорило о том, что новый корабль был инертной единицей, способной быть автономной, иметь свой внутренний мир, примитивный электронный разум. Хотя они уже и находились в открытом космосе, жизнь словно остановилась – корабль принимал новых жильцов и процедура затягивалась – заключенные прибывали, не иссекая в своем потоке. Большую кастрюлю с выпуклой крышкой - вот, что представлял собой тюремный «лайнер» для перевозки заключенных. Но никто, кроме Кострова, не знал модификацию корабля и не догадывался о размерах тюремной базы. Виталик сомневался, что и охрана знает истину. Унылый серый цвет издалека бросался в глаза. А заключенные, которые еще не давно считали, что челнок – единственное транспортное средство для их перевозки, замеченное на космодроме сквозь смотровые щели машин, тревожно молчали, шагая в неизвестность по бесконечным коридорам огромной базы. Теперь они уже не выли, выражая то ли бурный восторг, то ли животный ужас. Их новый дом пугал.
Но это был еще не дом. Не могла же быть транспортная база не предназначенная для перевозки людей домом. Никак не могла. Костров знал. И мрачнел.
Погрузка в челнок произошла быстро. Охранники выстроились в живой коридор и выполнили свою любимую работу на совесть: обыскивали перед полетом заключенных. Воздух прорезали короткие вскрики, гудение сканеров, хриплые команды. В нескольких метрах от цепей стояла группа из четырех человек, в штатском. Цепкие взгляды контролировали погрузку, следили за порядком. Для надежности и убедительности, в руках избранных покоились тяжелые лучеметы и, хоть стволы оружия смотрели вниз, охранники из живого персонала, непроизвольно кивали друг другу, предупреждая о возможной опасности.
Никто не решился на бунт.
Кострова подхватили подмышки, помогли с подножки спуститься на землю. Глаза щурились от раннего яркого солнца. С удовольствием вдохнул в себя знакомые запахи космодрома. И заторопился, подгоняемый криками, к живому коридору надсмотрщиков. Быстро препятствие преодолеть не получилось. Иногда, приходилось делать остановки, для того чтобы кто-нибудь засунул пальцы в рот, ощупал уши, похлопал по голову черепу, сунул сканер между ног. Не помнил, как забежал в челнок. Его передавали из рук в руки, поддерживали, контролировали, чтобы не упал и, прежде временно, не свернул себе шею.