Не уже ли – это он?
Когда Сэнд тронул её за руку, перебивая с мальчишеским задором в глазах и взахлеб высказывая своё мнение, Джо почувствовала, взорвавшееся толчком, тепло внизу живота. « Что-что? Я полетела? Не может быть» - женщина покачнулась телом и откинулась в глубокое кресло, не справляясь с волнением.
- О! Мы много выпили, - сказал Сэнд, глядя, как Бренд ставит на стол пятую бутылку, - как вы относитесь к классическим латинским танцам, Джо?
- Когда я успела об этом сказать?
- О чем?
- О своей слабости, - прошептала женщина, не веря. Впервые, мужчина с ней сам первым заговорил о танцах.
- Не слышу?!
- Дуновение времен… Потрясающее наваждение, тесно переплетенное восторгом. Сказка. Танцы – это моя слабость!!
Сэнд улыбался, выслушивая тираду. Он такой внимательный, чуткий. Всё понимает!
- И что же ты больше любишь самбу или румбу? Мне так больше аргентинское танго нравится. Танец настоящих мужчин!
- Румба, конечно. – Кивнула головой Джо, пряча легкую улыбку в фужере. Сэнд поманил к себе Бренда указательным пальцем. Прошептал что-то на ухо. Стюард кивнул и исчез.
- Пошли, - властно сказал Сэнд, поднимаясь, и переходя на «ты». Он протянул руку через весь стол.
- Куда? – робко ответила Джо, так же поднимаясь, и вкладывая в холеную ладонь свою маленькую ручку.
- Наш выход. Румба!
Глава 19
Увидев в полном здравии Гая, Костров удивился и на мгновение замер в проеме разгермотизированой двери. Потом, так никем и не замеченный, неспешно вошел в изолятор - помещение, где обычно отдыхали после задания, приняв душ. На скамейке, возле стены, сидел испуганный Андрюшка. Тело его скрючилось и мелко подрагивало. Потеряв прежний задор и холеность, теперь он напоминал затравленного зверька. Возле Гая стояли Гном и рядовой Син в походном скафандре без шлемофона. Он терпеливо объяснял нервному заключенному функции резинного балахона. Короткие инструкции из трех –пяти слов, никак не хотели закрепиться в голове бывшего преподавателя. Теребя в руках ремешки (Гай был одет наполовину, ноги в штанинах), Гном держал кусок передней защиты снизу и советовал ее уже начать одевать. Громила первым насторожился, сгруппировался, чуя изменения в помещении, и расслабился - обрадовано посмотрел на пришедших под конвоем. Оставил Гая полностью на попечение пехотинца, шагнул навстречу, раскрывая руки для объятия, взволновано бася:
- Шеф!
Костров дал себя обнять, похлопал по спинному рюкзаку с баллонами, внюхался в кислый запах резины псевдоскафандра.
- Как ты?
- Ещё не танцор. Никогда не забуду то, что ты сделал для меня. Я твой должник.
- Сочтемся, бродяга.
- Привет, Шеф! – отрывисто сказал Гай и оттолкнул пехотинца, - да, ты неправильно застегиваешь ремешок, азиат, я понял, у меня из-за тебя ничего не получается. Твой запах меня напрягает! Надушился «Шипром».
- Зачем, так говоришь? – обиделся китаец. – По зубам хочешь? Это офицерский шампунь! Голову мыл.
- Это – «Шипр». И его пьют. Китайская башка – ничего не понимаешь. Я тебя научу прелестям жизни. Понял? – Китаец стушевался. Поник. Гай умел давить на психику, но на военных? Удивительно. - Шеф, хочешь, дыру покажу?
- Чью? – насторожился Костров.
- Мою! Смотри! А, нет её!! Ха-ха. Смотришь?! – Псих задрал робу: на груди белела круглая заплата неестественной кожи. Неровные волнистые края напоминали кайму диска солнца. – Хороша отметина?!! Теперь у меня медаль покруче, чем у всяких азиатов!! Не коси на меня глазами, зачем столько ненужных ремешков, а? – спросил он у Сина. – Не можете лишни отрезать? Так я оторву. - Солдат терпеливо объяснял, стараясь употреблять меньше терминов. Гай кивал, потеряв всякий интерес к окружающим товарищам. Его хватило не надолго. Как только рядовой его утомил, Гай повернулся к нему спиной и начал быстро говорить, ужасно коверкая слова, переводя на наречие известное только ему. Захлебываясь в отрывистых словах, он брехал, как бешеная собака, которую вот-вот пристрелят.
- Хорошо устроились!!! – Гай вытаращил глаза и обвинительно ткнул пальцем в никуда. - Слышал: вкусно едите, сладко спите на чистом белье. Скоро домой, а я тут один останусь?! Ишь, чего удумали! А, как же тюрьма? Как же тюремное братство? Единение душ! Вы подумайте, чего можете лишиться! Кому вы там нужны? Тут хоть со мной поговорить можно! А там? Одни дебелы кругом. Да! И Василиса теперь моя. Ну? Кто оспорит? Принимаю возражения минуту. Временя пошло. Потом бьемся на смерть. Из-за тебя богиня станем биться, понял? Цени. Гном мне всё рассказал. Вел в курс дела. И Василиса всё рассказала. Что? С жиру беситесь? Восстание! Переворот!! Без меня!!! Да какой может быть переворот без меня? Поэтому у вас ничего не получилось. Теперь всякую дурь из головы вон. Работать и домой. Ждете меня! А уж там повеселимся… Опять в школу пойду преподавать! Соскучился по ученикам. Руки мои?!! Мои! – Гай посмотрел на растопыренные пальцы и согласился сам с собой. – А я думаю, кто пальцами тычет перед лицом. Мои руки соскучились по работе!! Мои руки соскучились по молотку!! Давай застегивай, что вылупился?
- Что он сказал? – спросил рядовой Син. – Быстро говорит. Ничего не пойму. Пытался записать. У меня программы при записи голоса, его не понимают и не распознают звуки. Совсем плохая речь.
Гай не дал никому разъяснить и высказал всё, что думает о пехоте, космосе, медицинских комиссиях при военкоматах, которые набирают новобранцев с плохими генами от нездоровых китайских родителей.
Син, побледнев, быстро одел заключенного, туго застегивая каждый ремешок. От этого глаза Гая стали ещё больше. Ещё злее. Псих не мог остановиться и всё бубнил приглушенно в маску гадости, кривлялся - совал в дыру язык, к которой присоединяли шланг с подачей кислорода.
Андрюшка начал дрожать с новой силой. Его просто колотило.
Гном вытер пот с лица. Нервно коротко засмеялся.
- Фух, ну и тип. Наконец - то одели. Что с ним дети сделали, а? Наверняка был нормальным мужиком. «Шипр», молоток – жесть. Скажу по правде: спать с ним в одной палате я боялся. Так и хотелось дать с локтя.
- Это я - псих?? Я?! Сами - психи! Неизлечимо больные людишки! А тебя, большой, надо было пришить ночью. Зачем пожалел? Зачем? – Сокрушенно замотал головой Гай. – Думал, другом станешь.
- Седенького убили, - вдруг запричитал Андрюшка, выйдя из комы, резко переставая дрожать и распрямляясь, - на кого ты меня оставил? Вот и настали черные деньки. Вот и кончилась молодость. Вот и прошла любовь. Для кого теперь ноги брить.
Костров закатил глаза. Началось.
- Начальник говорит, - Гном кивнул на рядового, - задание пустяковое. Быстро справимся. Правда?
- Возможно, - ответил на вопрос Костров. Лицо каменное. Никаких эмоций.
Фазер вздохнул. Безнадежно.
Гном поморщился:
- Так и понял. Но, надежда теплилась в груди до последнего.
- Главное, слушайте меня и держитесь вместе, - сказал Костров.
- Главное, меня слушайтесь! – тут же отозвался Гай. – Со мной хоть весело сдохнете.
- Пойдемте на склад, - сказал Син, - получите комплекты.
Фазер успел шепнуть:
- Надежные скафандры у парней? Мне тоже такой дадут? Правда? Я похожее обмундирование видел в старинных документальных фильмах. Как-то лекцию готовил об отсталой стране, где используют то, что предки законсервировали на складах. Прикрываются идеей, а у самих просто нет денег на космос. Здесь ведь не так?
- Нет. Не так. Не волнуйся. Надежные костюмы, - заверил его Костров. И вздохнул тяжело, не найдя больше, что сказать.