Легкий шум отвлек ее от размышлений. Дверь ризницы отворилась, оттуда вышел отец Рэндалл. Он совершал богослужения в этой церкви уже около тридцати лет. Пожилой человек крепкого сложения с крупными кистями рук – он был сыном фермера, – ярый приверженец соблюдения традиций, он всегда носил сутану. Коротко подстриженные седые волосы обрамляли кирпичного цвета лицо. Он много раз исповедовал Рут, и, увидев его, она несколько приободрилась.
Прижимая к груди молитвенник, он шаркающей походкой подошел к ней.
Рут поднялась со скамьи. Старый священник остановился, сощурившись.
– Это вы, Рут?
– Отец мой, происходит нечто ужасное!
В полумраке церковных сводов он вгляделся в нее повнимательнее. Рут чувствовала, как слова застревают в горле. Она сглотнула слюну и выпалила:
– Город во власти черта.
– Что еще за сказки? Рут, в вашем-то возрасте! что-то не замечал за вами прежде пристрастия к розыгрышам. Или из ума уже выживать начали?
Рут сильно покраснела, понимая, какое могла произвести впечатление: в домашнем платье и тапочках, всклокоченная, да еще и со шваброй в руке.
Дождь хлынул сильнее, и отец Рэндалл поднял глаза к витражу:
– Очень люблю дождь.
– Вы должны мне поверить. По городу мертвые разгуливают! Нужно же что-то сделать!
– Рут, вы что – всерьез хотите, чтобы я поверил в этот вздор?
– Они захватили мой дом!
– Кто?
– Тараканы! Миллионы тараканов! Они хотели убить меня!
– Этот город не впервые переживает нашествие тараканов.
Отец Рэндалл, похоже, терял терпение. Молния озарила маленький неф, и его светлые глаза вспыхнули.
Рут размышляла о том, как бы его убедить. Стоит ли тратить на это время? С другой стороны, он, несомненно, единственный человек, способный навести порядок. Ведь стоит ему только сделать это… как его… «Совершить обряд изгнания духов, дуреха», – раздраженно подсказал Герберт – да, точно: обряд изгнания духов.
– Нужно, чтобы вы совершили обряд изгнания злых духов. Это наш последний шанс!
Отец Рэндалл холодно улыбнулся:
– Рут, вы часом не заболели? Вы и в самом деле полагаете, что я, в моем-то возрасте да с ишиасом, так и брошусь бороться с бесами?
– Но поверьте же мне! – вскричала Рут и, опрокинув стоявшую на алтаре дароносицу, схватила лежащее рядом большое золоченое распятие. – Возьмите это и идемте со мной, сами увидите, что я не лгу!
Отец Рэндалл отступил на шаг:
– Что вы такое творите, безумица старая!
Рут пристыженно затихла. Шум дождя опять усилился, в церкви совсем помрачнело. Капельки крови на теле распятого Христа блестели как настоящие. Рут втянула носом воздух и смущенно спросила:
– Вы чувствуете этот запах?
– Какой запах?
– Будто где-то тут лежит дохлое животное…
Отец Рэндалл пожал плечами – он уже, похоже, был разгневан.
– Положите на место распятие и ступайте в ризницу, там мы с вами все спокойно обсудим.
– Нет! Вы считаете меня старой идиоткой, но я знаю, что говорю; нам всем грозит опасность! В городе полно мертвецов!
«Все священники – твари хитрющие!» – рявкнул ей в ухо Герберт. «Помолчи», – мысленно приказала она ему.
Отец Рэндалл молча ее разглядывал, в колеблющемся свете витража зрачки его на какой-то момент вспыхнули красным светом. Запах дохлятины усилился – до такой степени, что Рут испугалась: вдруг ее сейчас вырвет. Отец Рэндалл, похоже, вони не замечал. Рут подумала о том, что он и сам смахивает на бледную гипсовую статую. Рут шагнула к нему, держа распятие в правой руке.
– Брось его, идиотка, – прорычал какой-то замогильный голос.
Рут подскочила от испуга:
– Слышали? Отец мой, они уже здесь!
Отец Рэндалл слегка повернулся к ней и, скрестив руки на молитвеннике, улыбнулся совсем как прежде – дружески, приветливо.
– Сделаешь ты наконец то, что велено, шлюха старая? – снова прорычал тот голос, и витражи содрогнулись от внезапного ветра.
Рут огляделась, прижимая к груди распятие.
– Это все из-за распятия, – шепнула она отцу Рэндаллу, подходя к нему поближе, – они боятся его! Я была права, когда пришла в церковь! Теперь-то вы мне верите?
Она оказалась наискось от ризницы; дверь была приоткрыта, и Рут машинально заглянула внутрь. На полу что-то валялось – куча тряпья? Она повернулась к отцу Рэндаллу – он как-то странно, словно пытаясь защититься, тряс перед лицом своей книжицей. Над переплетом сверкали его глаза – совсем красные. Испугался он ее, что ли? Смешно. Красные. Вспышка молнии озарила ризницу. Из-под кучи тряпья торчали ноги. Детские ноги с оторванными ступнями.
Она почувствовала, что во рту пересохло, повернулась к отцу Рэндаллу – он как раз склонялся над ней, и Рут показалось, что он поспешно что-то спрятал во рту. Она отступила на шаг, прижимая к груди распятие. Красные.
— Отец Рэндалл?
– Да, дочь моя, я слушаю.
Голос священника стал почему-то до смешного тонким, а в бегущих по бокам рта складках появились белые треугольники, похожие на клыки, да – на клыки, длинные и сверкающие.
– В ризнице мертвый ребенок, – пролепетала Рут.
Клыки?
— Какая наблюдательность, дитя мое. А перед тобой что, по-твоему, дура ты несчастная, – леденец, что ли? – взревел отец Рэндалл, задирая сутану и наставляя на нее свой старый морщинистый член.
Рут почувствовала, как брызнули из глаз и побежали по щекам слезы.
– Изыди, Сатана, – пронзительно закричала она, выставляя перед собой распятие; теперь уже она ясно видела зияющую рану на шее того существа, что некогда было отцом Рэндалл ом, – изыди, возвращайся в ад!
Отец Рэндалл зарычал от гнева, из его ярко-красного рта выскочили невероятно длинные клыки, выпученные красные глаза вращались, а кожа на лице пошла трещинами – быстро, словно почва при землетрясении.
– Решила напугать меня, этим дурацким дерьмовым распятием ты хочешь меня испугать!
– И пусть небытие поглотит тебя, пусть перст Божий обратит тебя в пепел, – кричала Рут, потрясая распятием, – здесь царствие Господне, и Господь – мой пастырь…
– Заткнись!
Он попытался обогнуть ряд стульев, но Рут укрылась за алтарем.
– Сейчас ты умрешь, язычник поганый! Исчезнешь с лица земли в страшных муках! «Там, куда Господь ведет меня, царит надежда и радость… »
– Шлюха подлая, я заставлю тебя сожрать все свечи в этой проклятой церкви и прочитаю молитву, перебирая твои кишки вместо четок!
– «… и я не знаю страха… »
По телу отца Рэндалла все так же бежали трещины, меж дряхлых белых бедер текло и расползалось по полу что-то коричневое, а раны на лице уже напоминали переполненные мусором ведра. Он прыгнул вперед, пытаясь схватить ее. Рут взвизгнула от ужаса и стукнула его распятием, угодив прямо по голове. Отец Рэндалл завыл, из разбитого черепа фонтаном забила черная кровь, обдавая брызгами и Рут, и огромного распятого Иисуса перед алтарем, и алтарь, и стены, и витражи, – черная зловонная кровь, густая, словно нечистоты. Рут еще раз стукнула его – одна из оконечностей ее импровизированного оружия попала в глаз священника, легко, словно бумагу, его проткнув. Челюсти отца Рэндалла щелкнули, укусив пустоту в каких-то миллиметрах от запястья Рут.
– «… Хвала Господу и слава ангелам!»
Она стукнула его по губам, начисто расквасив их и напрочь выбив клыки; черная кровь текла нескончаемым потоком, лишая его плоти. Отец Рэндалл сдувался на глазах будто воздушный шарик, превращаясь в жидкость, из пустых глазниц как-то нерешительно выползали тараканы, а изуродованный рот все еще извергал всякие непристойности.
А потом на полу осталась только дряблая шкурка с жалким пучком седых волос.
Рут медленно перекрестилась, затем – хотя по щекам все еще бежали слезы – подошла к ризнице и распахнула дверь.