Все повернули головы в поисках того, кто произнес эти слова. Затем Эйрин увидела ее. Она стояла рядом с возвышением. Эйрин не могла рассмотреть ее, потому что женщина стояла к ней спиной. Она была высокой и гордо, уверенно держалась. Льняные волосы собраны в тугой пучок высоко на затылке, на руках и вокруг шеи можно было разглядеть тонкие золотые нити. Той ночью Эйрин не видела украшений ни на ком из колдуний.
— Что ты хочешь сказать, сестра Лиэндра? — спросила Иволейна, словно это вмешательство являлось частью церемонии.
Колдунья по имени Лиэндра выступила вперед:
— Ты говоришь, что созываешь ведьм на шабаш Ее именем. Ты имеешь в виду Ирсайю? — При последних словах в ее голосе прозвучала презрительная усмешка.
Стоявшая на помосте Сенраэль нахмурилась так, что ее лицо сморщилось еще сильнее. Сайрин переступила с ноги на ногу и закусила нижнюю губу. По толпе прокатился ропот.
— Разве имя имеет какое-то значение? — невозмутимо промолвила Иволейна.
— Думаю, имеет. И очень большое. По крайней мере для многих из нас. Мы обязаны знать, во что верит наша Матрона, до того, как круг шабаша замкнется.
По толпе колдуний вновь прокатился ропот, и многие закивали. Иволейна неподвижно возвышалась над ними. Лишь когда установилась тишина, она заговорила:
— Тогда вот вам ответ, — холодно и отчетливо произнесла она. — Точно так же, как все женщины являются одной, так и все богини.
По толпе пронесся приглушенный шепот одобрения. Эйрин выдохнула воздух и только тогда поняла, что все это время задерживала дыхание. Именно так однажды и сказала Лирит. Кажется, некоторым колдуньям больше не нравится имя Сайя, и они полагают, что ее почитают лишь старухи и бродячие колдуньи. Но так думают не все, верно? У Эйрин в ушах все еще звучали нежные слова Мирды.
Сайя благословляет тебя.
А уж Мирду никак нельзя назвать старухой.
И вновь раздался звон серебряных колокольчиков. Эйрин задрожала и обратила лицо вперед. Лирит говорила, что первое собрание будет всего лишь приветствием, а настоящая работа шабаша не начнется раньше завтрашнего дня. Но все равно интуиция подсказывала ей: нечто должно произойти в ближайшие минуты. Нечто совершенно необычайное.
— Луна находится в тени, — проскрипела старушечьим голосом Сенраэль.
— Из тени возродится Ее свет, — слегка волнуясь, подхватила Сайрин.
Иволейна взяла левой рукой руку Сенраэль, а правой — Сайрин. Затем Сайрин и Сенраэль соединили свободные руки, одну гладкую, другую высохшую, и замкнули круг: от Девы — к Матроне, от Матроны — к Старухе, от Старухи — к Деве — и так по кругу.
— А теперь давайте сплетемся воедино, — промолвила Иволейна, и ее слова прозвучали как песня, — так, чтобы никто никогда не смог бы разорвать наш крут.
В следующее мгновение, когда Эйрин окутали сотни мерцающих нитей, она позабыла обо всем.
9
Лирит снова видела сон, но теперь это нисколько не тревожило ее. Сон был настолько прекрасен, что она не могла противиться ему и позволила себе утонуть в трепещущем водовороте цвета, позволила ему увлечь себя.
Она снова оказалась на зеленой лужайке среди кибиток морнишей и стала разглядывать их причудливые формы. Затем она увидела Сарета. Тот стоял у позолоченного фургона, имевшего форму льва. Сарет показался ей еще красивее, чем в первый раз. Одетый в рубашку и широкие штаны, увидев девушку, Сарет поманил ее взглядом.
Когда она приблизилась, морниш протянул к ней руку. На его ладони лежал амулет в виде паука, похожий на тот, что она нашла в траве. Правда, этот был сделан не из бронзы, а из золота. Она потянулась, чтобы взять его, но не успела. Амулет зашевелился и пополз по ладони Сарета, как живой. Затем паук впился крошечными золотыми клешнями в ладонь мужчины. На коже тут же выступила рубиновая капелька крови.
Сарет вскрикнул. На руке, прямо на месте укуса, появилась дыра. Лирит в ужасе смотрела, как с каждым мгновением она становится все шире. Его ладонь вскоре полностью исчезла. Та же участь постигла запястье, локоть и плечо. Крик разом прекратился, когда в мгновение ока остальное тело Сарета исчезло с поверхности земли. Осталась только деревянная нога, которая с грохотом упала на землю.
Лирит развернулась и бросилась бежать, но откуда-то из тени деревьев в нее полетели серые нити и скрутили по рукам и ногам, заглушив ее крики. Она попалась в паутину, огромную крепкую паутину, и чем больше пыталась выпутаться, тем туже нити стягивали ее тело.
Окружающий мир потемнел, повозки куда-то исчезли. Единственное, что она слышала, было едва уловимое потрескивание, которое с каждым мгновением становилось все громче. Лирит напрягла все силы и, повернув голову, увидела их — жутких золотых пауков. Их было много, сотни… нет, тысячи. Они стремительно направлялись к центру паутины, в которой беспомощно барахталась Лирит.
Но поблизости оказалось и еще кое-что, нечто, таящееся во мраке за золотыми спинами пауков. Оно имело исполинские размеры. Его отвратительное тело оттягивало паутину, поддерживающую их всех. Оно взирало на нее из тени глазами, подобными черным пустотам, а из раскрытой пасти стекала слюна. Существо было голодно, ужасно голодно, и Лирит знала: что бы оно ни проглотило, оно никогда не насытится. Девушка попыталась кричать, однако на этот раз липкие комки паутины набились ей в рот, перехватив дыхание.
Затем Лирит ощутила боль, словно в нее вонзились сотни игл.
10
Лирит резко приподнялась на постели, схватившись за горло рукой.
Дыши спокойно, сестра. Это был всего лишь сон, сон и ничего больше.
Усилием воли она снова заставила работать легкие, которые принялись наполняться воздухом. Лирит сунула руку под ночную сорочку и вытянула бронзового паука, висяшего на шнурке вокруг шеи.
Затем соскользнула с кровати. Пот, покрывавший ее тело во время жуткого, беспокойного сна, начал высыхать. Почувствовав холод, девушка задрожала. Окно спальни мерцало бледным, чуть тревожным светом. Еще не рассвело, но Лирит знала, что больше не сможет уснуть. И это несмотря на то что в некотором смысле сегодняшнее сновидение все же было лучше многих, предыдущих. Лучше снов прошлого. Снов, в которых она танцевала.