– Я не знаю, – сказал Сарет. – Возможно, влияние демона коснулось их магии. Но Врата открыты, и мы должны пройти.
Четверть купола рухнула, погребя арочный вход, через который их друзья бежали несколько секунд назад.
– Нет! – закричал Сарет.
Все вчетвером бросились к Вратам.
Тревис бежал. Мешок спадал с плеча и цеплялся за камни. Сверкающий предмет выпал из него и скользнул в расщелину. Его очки.
Тревис вскинул голову. Другие уже прошли сквозь Врата. Но он не мог оставить очки. Ему их дал Джек. Тревис отчаянно шарил рукой по камням. Пальцы коснулись проволоки и стекла, затем схватили очки.
С криком Тревис бросился к Вратам.
86
Человек в черном был искалечен, но не мертв.
Щель в полу раскрывалась, словно голодный рот. Высокие стены тяжело стонали, выгибаясь внутрь. Через секунду они должны разрушиться.
Врата – они открыли Врата.
Человек в черном пришел в движение. Превозмогая боль, вкарабкался на острый камень. С криком бросился вперед и прошел через уменьшающуюся оболочку Врат.
Как закрывается глаз, так и Врата перестали существовать. Этерион Тарраса – который стоял над городом тысячи лет – стал сам себе могильным холмом.
87
Не обращая внимания на общую суматоху, Грейс неотрывно смотрела, как большой голубой купол Этериона согнулся внутрь, стал падать и разрушился. В воздухе прогремел гром, и белый столб пыли поднялся в небо.
Жители Тарраса в возбуждении толпились на улицах Второго Круга, наблюдая разрушение великого здания. Солдаты бегали взад-вперед, выполняя приказы начальства.
Никто не обращал внимания на друзей, никто не видел, как они бежали с Этериона, ибо облако пыли большой волной катилось с ними, скрывая их побег.
Все думали, что Этерион разрушило землетрясение.
Они никогда не узнают о демоне, который почти поглотил город и всех его жителей.
Возможно, это и к лучшему. Пусть люди опасаются явлений природы, а не древней и жадной магии. Иногда лучше не знать, что в мире обитают темные силы.
Рухнули стены Этериона, вздымая к небу все новые облака пыли. Эйрин со вздохом прижалась к Грейс.
Все хорошо, утешала ее Грейс, вплетая слова в Паутину жизни и удивляясь, как легко это у нее получается. Мы теперь свободны, Эйрин.
Я знаю, отвечала молодая женщина и снова вздыхала.
Бельтан и Вани стояли близко друг к другу с отрешенными лицами. Вдруг Грейс посетила мысль о том, как прекрасен большой белокурый человек рядом с темноволосой убийцей. Он был как жизнеутверждающий яркий день рядом с глубокой таинственной полуночью. Она не могла представить себе двух более противоположных людей.
И в то же время у них было что-то общее. Оба любили Тревиса. Бельтан по велению сердца, а Вани – согласно картам.
– Я не могу смотреть на это, – тихо сказала Мелия, и слезы заблестели на ее смуглых щеках.
Она отвернулась и хотела отойти, но Фолкен удержал ее. В руках богиня держала маленького черного котенка. Грейс удивилась, откуда он мог взяться. Котенок слабо мяукнул и царапнул Мелию по щеке.
На улице появились солдаты.
– Нам не следует привлекать к себе внимание, – сказала Вани. – Здесь могут быть скирати. Вдруг не все они погибли в Этерионе.
Они двинулись к узкой улице, откуда можно было спокойно наблюдать за происходящим. Опять послышалось глухое грохотание, и новая туча пыли поднялась в воздух.
– Ксемет, – пробормотала Вани, ее глаза были полны боли.
Грейс взглянула на убийцу и подумала, что той сейчас нелегко. Не отвергни Вани любовь Ксемета, может, он бы и не связал себя со скирати. С другой стороны, это дело совести Ксемета, не ее.
Грейс мягко отстранилась от Эйрин и подошла к Вани.
– Ты не виновата, – промолвила она. Вани кивнула, но не ответила. Фолкен стиснул кулаки.
– Сейчас, когда демон повержен, я надеюсь, река времени повернет в правильное русло.
Мелия вытерла слезы.
– Уже. Манду сказал мне, что есть еще несколько маленьких завихрений и волнений, но и эти уже успокаиваются. Мы больше не затеряемся в прошлом.
Бельтан вздохнул:
– Да, очень образно – заплутали в прошлом. Эйрин испуганно захлопала глазами:
– Я думала… я думала, это я.
Грейс взглянула на молодую женщину.
– Что случилось, Эйрин?
– Это было ужасно. – Баронесса стиснула руки. – Как в плохом сне, только гораздо более реальном. Снова был канун зимы, и я…
Она глубоко вздохнула и расправила плечи.
– Я сделала что-то ужасное во сне, что-то, что я сделала и на самом деле и за что мне ужасно стыдно.
Грейс поняла. Леотан. Эйрин убила молодого человека заклинанием. Но у него было железное сердце.
– Потом там появилась тень. Она хотела, чтобы я спрыгнула с самой высокой башни замка. Я этого не сделала.
Она обвела всех взглядом блестящих голубых глаз.
– Видите, я знала, что смерть делу не поможет. Тень бушевала, она закричала на меня, но я убежала.
Грейс не знала, что сказать, и взяла Эйрин за руку.
– Твой сон не очень отличается от моего, – вступил в разговор Бельтан. Лицо рыцаря было подчеркнуто спокойным. – Как и ты, я во сне совершил убийство. Убил человека. Ко мне тоже подошла тень и приказала направить нож на себя. Я начал вонзать лезвие в свое собственное сердце. А затем…
Грейс смотрела на него во все глаза:
– Затем что, Бельтан?
Большой рыцарь пожал широкими плечами:
– Затем я осознал, что прошлое – в прошлом, а жить надо настоящим, здесь и сейчас.
Грейс понимала, что имеет в виду Бельтан. Да, любовь – веская причина, чтобы жить, возможно – единственная. Но какое черное дело мог совершить рыцарь? Он сказал, что убил человека, однако он воин, разве ему не приходилось убивать людей в бою?
Мелия потрогала цветки виноградной лозы, которая вилась по белой стене узкой улицы.
– Я думаю, тенью в твоем сне был демон. Если бы ты сделал то, чего он желал, он бы победил и поглотил тебя.
Она улыбнулась:
– Но ты не поддался тени. Призраки прошлого не будут больше преследовать тебя.
Грейс знала, что это не полная правда. Тени прошлого все еще здесь. Если закрыть глаза, она могла видеть их, как и раньше, прикрепленных к слабо светящимся нитям жизни каждого из них.
А еще…
Тени сейчас были меньше и более отдаленными. Даже собственная тень Грейс. А что, если они никогда не оставят свое прошлое позади, и, как тень, оно всегда будет следовать за ними? Впрочем, подобно тени, прошлое не имеет реальной власти. Темнота будет всегда, но это еще не значит, что они не встретятся впереди, при свете.
Грейс вздохнула, закрыла глаза, вытянулась и коснулась мерцающей Паутины жизни. Она сделала это непринужденно, легко, не страшась. Впервые Грейс держала в руках ярко сверкающие нити – нити жизни.
Это было великолепно.
Грейс.
Голос Эйрин звучал в ее голове.
Грейс, с тобой все в порядке?
Разве она может объяснить?
Да, Эйрин. Впервые в моей жизни у меня все в порядке.
Врачу – исцелися сам.
Грейс открыла глаза. Все с любопытством смотрели на нее. Она засмеялась.
– Извините, – сказала Грейс и оставила все без объяснения.
Как Лирит однажды учила ее, это правильно, что в женщине должна быть загадка. Она посмотрела на Вани, Мелию и Фолкена. Интересно, о чем каждый из них думал в плену у демона? Понятно, что они неохотно говорят об этом. Грейс могла бы угадать момент, когда тень заставила Фолкена жить снова: это гибель королевства.
Малакор не умер, не так ли, Грейс? Не совсем, если ты здесь.
Она потрогала свое ожерелье.
Ты королева, Грейс, нравится тебе это или нет. Но удача с тобой. Ты правительница королевства, которого больше не существует. Ты должна принять это. Есть величество, но нет бремени.
– А ты, Грейс? – сказал Бельтан. – Что ты увидела в тени?
Она облизнула губы.