Она подняла руку и прикоснулась к щеке Эйрин. Та закрыла глаза и почувствовала странное спокойствие.
– Сайя благословляет тебя, – прошептал ей на ухо нежный голос.
Тепло возле щеки куда-то исчезло. Эйрин открыла глаза и увидела, что сестра уже удаляется от нее.
– Но как твое имя? – произнесла она скорее себе, чем остальным, поскольку кричать не посмела. Однако ответ все равно донесся до нее, прозвучав в голове:
Можешь называть меня сестра Мирда.
Затем она затерялась среди толпы.
Взгляд Эйрин привлекли происходящие события. Из тени на возвышение шагнули три фигуры: одна была облачена в белое, вторая – в нефритово-зеленое и третья – в пепельно-серое.
– Я – Ее рассвет, – промолвила молодая девушка в белом.
Это была Сайрин. Только теперь она казалась не заносчивой, а более уравновешенной и степенной. Быть может, Эйрин составила о ней неверное мнение.
– Я – Ее день, – сказала женщина в зеленом, и Эйрин едва не задохнулась, потому что, как только колдунья заговорила, девушка поняла, что перед ней – королева Иволейна.
– А я, – прохрипел грубый голос, – Ее сумерки.
Старая колдунья в сером, с которой Эйрин недавно разговаривала, проковыляла ближе к Иволейне и Сайрин. Эйрин подумала, что было бы интересно узнать ее имя.
Ее зовут Сенраэль, прозвучало в голове Эйрин. Она будет Старухой на Верховном Шабаше, так же как Иволейна – Матроной, а Сайрин – Девой.
Эйрин огляделась по сторонам и увидела, что неподалеку, слева от нее, стоит Лирит. Она собралась было мысленно ответить ей, но не имела представления, как это делается. Однако Лирит, казалось, предвидела ее вопрос.
У Нее три лица, и поэтому Ее олицетворяют три женщины. Именно так было всегда.
Эйрин хотелось узнать еще очень многое, но Иволейна снова заговорила, высоко вскинув изящные руки:
– Именем Ее, да замкнется круг, да будет созван шабаш!
При этих словах по спине Эйрин пробежали мурашки. Услышав вокруг себя вздохи, она поняла, что все вокруг почувствовали то же самое. В воздухе присутствовала какая-то неведомая сила.
– Чье имя ты имеешь в виду, Матрона? – раздался из толпы голос.
Все повернули головы в поисках того, кто произнес эти слова. Затем Эйрин увидела ее. Она стояла рядом с возвышением. Эйрин не могла рассмотреть ее, потому что женщина стояла к ней спиной. Она была высокой и гордо, уверенно держалась. Льняные волосы собраны в тугой пучок высоко на затылке, на руках и вокруг шеи можно было разглядеть тонкие золотые нити. Той ночью Эйрин не видела украшений ни на ком из колдуний.
– Что ты хочешь сказать, сестра Лиэндра? – спросила Иволейна, словно это вмешательство являлось частью церемонии.
Колдунья по имени Лиэндра выступила вперед:
– Ты говоришь, что созываешь ведьм на шабаш Ее именем. Ты имеешь в виду Ирсайю? – При последних словах в ее голосе прозвучала презрительная усмешка.
Стоявшая на помосте Сенраэль нахмурилась так, что ее лицо сморщилось еще сильнее. Сайрин переступила с ноги на ногу и закусила нижнюю губу. По толпе прокатился ропот.
– Разве имя имеет какое-то значение? – невозмутимо промолвила Иволейна.
– Думаю, имеет. И очень большое. По крайней мере для многих из нас. Мы обязаны знать, во что верит наша Матрона, до того, как круг шабаша замкнется.
По толпе колдуний вновь прокатился ропот, и многие закивали. Иволейна неподвижно возвышалась над ними. Лишь когда установилась тишина, она заговорила:
– Тогда вот вам ответ, – холодно и отчетливо произнесла она. – Точно так же, как все женщины являются одной, так и все богини.
По толпе пронесся приглушенный шепот одобрения. Эйрин выдохнула воздух и только тогда поняла, что все это время задерживала дыхание. Именно так однажды и сказала Лирит. Кажется, некоторым колдуньям больше не нравится имя Сайя, и они полагают, что ее почитают лишь старухи и бродячие колдуньи. Но так думают не все, верно? У Эйрин в ушах все еще звучали нежные слова Мирды.
Сайя благословляет тебя.
А уж Мирду никак нельзя назвать старухой.
И вновь раздался звон серебряных колокольчиков. Эйрин задрожала и обратила лицо вперед. Лирит говорила, что первое собрание будет всего лишь приветствием, а настоящая работа шабаша не начнется раньше завтрашнего дня. Но все равно интуиция подсказывала ей: нечто должно произойти в ближайшие минуты. Нечто совершенно необычайное.
– Луна находится в тени, – проскрипела старушечьим голосом Сенраэль.
– Из тени возродится Ее свет, – слегка волнуясь, подхватила Сайрин.
Иволейна взяла левой рукой руку Сенраэль, а правой – Сайрин. Затем Сайрин и Сенраэль соединили свободные руки, одну гладкую, другую высохшую, и замкнули круг: от Девы – к Матроне, от Матроны – к Старухе, от Старухи – к Деве – и так по кругу.
– А теперь давайте сплетемся воедино, – промолвила Иволейна, и ее слова прозвучали как песня, – так, чтобы никто никогда не смог бы разорвать наш крут.
В следующее мгновение, когда Эйрин окутали сотни мерцающих нитей, она позабыла обо всем.
9
Лирит снова видела сон, но теперь это нисколько не тревожило ее. Сон был настолько прекрасен, что она не могла противиться ему и позволила себе утонуть в трепещущем водовороте цвета, позволила ему увлечь себя.
Она снова оказалась на зеленой лужайке среди кибиток морнишей и стала разглядывать их причудливые формы. Затем она увидела Сарета. Тот стоял у позолоченного фургона, имевшего форму льва. Сарет показался ей еще красивее, чем в первый раз. Одетый в рубашку и широкие штаны, увидев девушку, Сарет поманил ее взглядом.
Когда она приблизилась, морниш протянул к ней руку. На его ладони лежал амулет в виде паука, похожий на тот, что она нашла в траве. Правда, этот был сделан не из бронзы, а из золота. Она потянулась, чтобы взять его, но не успела. Амулет зашевелился и пополз по ладони Сарета, как живой. Затем паук впился крошечными золотыми клешнями в ладонь мужчины. На коже тут же выступила рубиновая капелька крови.
Сарет вскрикнул. На руке, прямо на месте укуса, появилась дыра. Лирит в ужасе смотрела, как с каждым мгновением она становится все шире. Его ладонь вскоре полностью исчезла. Та же участь постигла запястье, локоть и плечо. Крик разом прекратился, когда в мгновение ока остальное тело Сарета исчезло с поверхности земли. Осталась только деревянная нога, которая с грохотом упала на землю.
Лирит развернулась и бросилась бежать, но откуда-то из тени деревьев в нее полетели серые нити и скрутили по рукам и ногам, заглушив ее крики. Она попалась в паутину, огромную крепкую паутину, и чем больше пыталась выпутаться, тем туже нити стягивали ее тело.
Окружающий мир потемнел, повозки куда-то исчезли. Единственное, что она слышала, было едва уловимое потрескивание, которое с каждым мгновением становилось все громче. Лирит напрягла все силы и, повернув голову, увидела их – жутких золотых пауков. Их было много, сотни… нет, тысячи. Они стремительно направлялись к центру паутины, в которой беспомощно барахталась Лирит.
Но поблизости оказалось и еще кое-что, нечто, таящееся во мраке за золотыми спинами пауков. Оно имело исполинские размеры. Его отвратительное тело оттягивало паутину, поддерживающую их всех. Оно взирало на нее из тени глазами, подобными черным пустотам, а из раскрытой пасти стекала слюна. Существо было голодно, ужасно голодно, и Лирит знала: что бы оно ни проглотило, оно никогда не насытится. Девушка попыталась кричать, однако на этот раз липкие комки паутины набились ей в рот, перехватив дыхание.
Затем Лирит ощутила боль, словно в нее вонзились сотни игл.
10
Лирит резко приподнялась на постели, схватившись за горло рукой.