– Ты из имени моего сложила стихотворение. И теперь я проделаю то же с твоим.
В его голосе слышалось что-то странное. Он звучал тише обычного и более шепеляво. В косых глазах вспыхнул лукавый огонек. Эйрин ничего не оставалось делать, как задержаться.
Шут взмахнул руками и заговорил низким монотонным голосом:
Кровь застыла в жилах Эйрин и превратилась в лед. Неужели шут видел, что она проделала с Белирой и остальными колдуньями? Но заключительная часть стиха была еще более тревожной, напомнив о карте, которую она вытащила из колоды старухи-гадалки. А об этом шут никак не мог узнать. Это просто невозможно… или возможно?
Таркис улыбнулся, обнажая острые желтые зубы:
– По твоим глазам видно, что я победил. Теперь, моя дорогая, ты должна наградить меня.
Шут подошел ближе, и в нос ударил отвратительный кислый запах. Улыбка шута сделалась шире, растягивая лицо в нелепую бугристую и морщинистую маску. Зазвенели бубенчики, но он приглушил их звон голубой материей ее платья, прижавшись к девушке всем телом.
Эйрин охватило бешенство.
– Убери от меня руки, пес! – выкрикнула она не своим голосом. Словно по собственной воле правая рука поднялась из повязки.
Таркис отпрянул. Улыбка исчезла с лица шута, и на нем появилось выражение страха. Глаза перестали косить и, казалось, смотрели сквозь нее.
– Не говори так, дорогая, – прохрипел он. – Он суров и холоден, твой голос. Как у нее. Очень похож. И глаза твои… так пронзительны. Они буравят меня, прямо как ее глаза.
Эйрин позабыла о гневе. Таркис съежился, обхватил себя руками и захныкал.
– О ком ты говоришь?
– Тень среди деревьев! У нее много глаз. Она все видит. Я не могу спрятаться… даже когда сплю, она находит меня. Но она – не единственная, кто видит. – Таркис рассмеялся, и эти звуки слетели с его губ, как осколки стекла. – Я тоже кое-что видел.
Эйрин, поколебавшись, протянула к нему левую руку.
– Все хорошо, всего лишь…
Она умолкла, когда он уставился на нее безумными глазами.
– Она придет и за тобой. Тебе не убежать. Она прядет паутину для прях… и поймает всех.
По спине Эйрин пробежал холодок.
– О ком ты говоришь? Кого она пытается поймать?
– Она поймает… Она все видит, но ее нет среди живых. Следи за ней, пряха. Паутина надвигается на нас уже сейчас. Скоро она проглотит всех, кто попадется в нее! – Шут обхватил голову трясущимися руками. – Она думает, я… забыл. Но иногда я почти вспоминаю. Я почти… она среди деревьев… Я должен скакать. Она приближается. Повинуйся мне, ибо я – король. О, клянусь всеми богами, она приближается…
Таркиса трясло, по его лицу текли слезы. В глазах застыл бессмысленный страх. Однако слова шута казались удивительно ясными и понятными.
– Эйрин! – позвал голос из конца коридора. – Эйрин, это ты?
Как марионетка, которую резко дернули за ниточки, Таркис вскочил на ноги.
– Бойся того, кто и жив, и мертв, – прошипел он, – ибо не миновать тебе его паутины.
Затем шут со сверхъестественной скоростью вскарабкался по стене и исчез наверху в тени двух стропил. Эйрин вытянула шею, пытаясь отыскать его на потолке, но она прекрасно знала, что это бесполезно.
– Эйрин, вот ты где! Мне показалось, что я почувствовала твою нить.
Силуэт приблизился и превратился в Лирит. Ее лицо выглядело бледнее обычного.
– Ты слышала мой зов, сестра? – Да.
– Я так и думала, но не была до конца уверена. Ты немедленно должна следовать за мной.
– Что случилось?
– Трудно объяснить. – Лирит взяла Эйрин за левую руку. – Пойдем, увидишь сама.
Мысли о Таркисе улетучились, пока Лирит тащила ее по коридору. Они достигли двери покоев Мелии и Фолкена и проскользнули внутрь. Эйрин не знала, что ей предстоит увидеть.
Дарж прижался к дальней стене так плотно, словно хотел проникнуть в нее. Его глаза были широко раскрыты от изумления. Фолкен стоял на коленях недалеко от двери, устремив взгляд вверх, и на его лице отражалась печаль. В самом центре комнаты рыдала Мелия. Она рвала на себе иссиня-черные волосы, а из янтарного цвета глаз катились слезы. Тем не менее не от этого глаза Эйрин едва не выскочили из орбит, а дыхание застряло в легких. Ее поразило то, что Мелия медленно плыла по воздуху.
Свернувшись калачиком, женщина парила в центре комнаты в нескольких футах над полом, покачиваясь вверх-вниз, словно ее бросало на волнах в объятом штормом море.
Воздух наконец ворвался в легкие Эйрин. Она, должно быть, споткнулась, потому что Лирит поймала ее за руку. Тут же рядом очутился Фолкен и поставил девушку на ноги. Дарж по краю обошел спальню и присоединился к ним.
– Она скорбит, – объяснил Фолкен тихим голосом в ответ на немой вопрос Эйрин. – Не знаю, как долго это будет продолжаться.
Эйрин покачала головой:
– Скорбит? Но по кому?
– По одному из братьев.
Ужас пронзил Эйрин, и она крепко сжала руку барда.
– Тум?..
Хотя она встречалась с ним лишь однажды, этого ей хватило, чтобы привязаться к доброму старичку с золотистыми глазами. Как и Мелия, Тум был одним из Девяти, кто отрекся от божественности и отправился бродить по Зее, бороться против некромантов Бледного Властелина. С тех пор многие из Девяти утратили былое могущество и постепенно исчезли из этого мира.
– Нет, – ответил Фолкен. – Она оплакивает бога Тарраса.
Эйрин, пытаясь понять, напрягла все силы.
– Но ведь Манду – Вечноугасающий. Разве он не воскреснет вновь?
– Это и не Манду, – вяло сказала Лирит.
Эйрин поглядела на ведьму, затем на Фолкена. Наконец бард угрюмо произнес:
– Бог умер.
Рассказ барда, уже поведанный Лирит и Даржу, все больше и больше ошеломлял Эйрин. Этим утром, прямо перед рассветом, Мелия проснулась с криком на губах, и Фолкен бросился к ней.
Его больше нет! — кричала она. Я чувствую. Это подобно душевной ране, наполненной пустотой!
До того, как ее поглотила скорбь, Фолкену удалось-таки вытянуть из нее несколько слов. Бога звали Ондо. Он был младшим божеством Тарраса и не входил в число Семи Богов, почитаемых в доминионах. Главным образом Ондо почитала гильдия ювелиров.
– Я все равно не понимаю, – вступил в разговор Дарж, не переставая поглаживать рукой усы. – Разумеется, мои знания о путях господних скудны, а то, что мне известно, не поддается логике. Однако я слышал, что боги бессмертны. Так как же мог бог умереть?
Фолкен приготовился что-то сказать, но вместо него ответил другой голос:
– Потому что его убили.
Все как один обернулись. Мелия вытянула ноги вниз, и вскоре ее маленькие босые ступни коснулись ковра. По медно-красным щекам все еще катились слезы, а волосы были взлохмачены, но в глазах горел яростный огонь.
– Я разговаривала с братьями и сестрами на юге. Все они говорят, что Ондо убили. Причем не просто убили. От него не осталось и следа. Его уничтожили. – Выражение скорби вновь появилось на ее лице. – Бедный Ондо. Ему было далеко до совершенства, но он никому не причинил зла. Он лишь хотел играть со своим золотом.
Эйрин изо всех сил старалась понять.
– У кого же хватит силы убить бога?
Мелия сжала руки в кулачки.
– Именно это я и намереваюсь выяснить. Среди богов Тарраса всегда существовало соперничество и процветали интриги. Некоторые завоевывали высокое положение, другие теряли его. Но никогда еще боги не причиняли вреда друг другу так откровенно. И это касается не только богов. Также убили и приверженцев Ондо, и не только их одних. Храмы Тарраса утонули в крови. – Задумчивый взор Мелии устремился вдаль. – Если здесь и есть какая-то интрига, никто ее не понимает. Все мои братья и сестры испуганы.