— Константин Константинович, вас ждут в посольстве.
Но если хотите, мы можем сразу поехать на встречу с вашим человеком. Мне приказано узнать ваше мнение, — очень тихо прошептал крепыш почти в самое ухо гостя, хотя сидевший впереди водитель был также сотрудником посольства и российским гражданином, исправно стучавшим резиденту СВР о всех мелких грешках самого посла.
— Давайте лучше поедем на встречу, — решил гость, — посольство может подождать, а наш человек ждать не может. Надеюсь, он спрятан достаточно хорошо, местная полиция его не найдет?
— Конечно, — горячо зашептал крепыш, — мы приняли все меры предосторожности. На вилле никого нет, кроме офицера безопасности из посольства. А вашего человека привезли в посольской машине, в багажнике, его никто не мог видеть. Там, на вилле, еще один человек, вы его знаете. Это Кирилл Марленович. И больше там никого нет.
Кирилл Марленович Куманьков был местным резидентом СВР в стране. Приехавший знал его лично, резидент был в свое время даже его учеником. По паспорту гостя звали Константином Константиновичем Сергеевым, и он был по выданным документам ответственным сотрудником Министерства иностранных дел России. На самом деле это был Сергей Валентинович Чернов, бывший генерал КГБ, известный в ЦРУ и МОССАДе как «Чиновник», Чернов несколько лет возглавлял специальное подразделение в Службе «А» Первого главного управления разведки КГБ СССР. Его группа занималась проведением тайных операций за рубежом и имела в своем составе представителей стразу трех управлений ПГУ КГБ: Управления «К», занимавшегося контрразведкой в самой разведке; Управления «С», осуществлявшего работу с нелегалами, Управления «Т», осуществлявшего активные действия за рубежом. Можно было считать группу Чернова образцовым подразделением по выполнению задач за рубежом. Если учесть, что сама служба «А» занималась в основном дезинформацией противника, то масштаб деятельности группы «Чиновника» невозможно было представить. Ему было даже разрешено самостоятельно готовить специалистов для работы в своей группе, что он успешно делал в Институте разведки и Высшей школе КГБ, выбирая наиболее подготовленных и способных. Одним из лучших его учеников был привезенный из Никарагуа совсем мальчишкой сирота Бернардо Рохас, более известный в разведке под именем «Маркиз».
Сейчас, выполняя особо важное задание руководства Службы внешней разведки России, Чернов прибыл в Каракас с дипломатическим паспортом, выданным на чужое имя. Масштаб операции и полная секретность ее проведения требовали подобного маскарада. На вилле, куда он сразу попросил его отвезти, со вчерашнего дня должен был ждать сам Мануэль, его старый знакомый по кубинской разведке, которого он знал более тридцати лет. Мануэль, как и Чернов, вышедший на пенсию несколько лет назад, теперь снова понадобился своим основным хозяевам — российской разведке, которую сами сотрудники справедливо считали продолжением разведки советской. Здесь гордились старыми агентами ПГУ КГБ, здесь ценили оставшиеся кадры, здесь по-прежнему обращались друг к другу таким приятным для их слуха словом «товарищ», предпочитая не произносить слова «господин». Новичок, не знающий подлинных традиций российской Службы внешней разведки, или сотрудник, сознательно заменяющий «товарища» на «господина», рисковал оказаться «белой вороной» в стенах собственного заведения.
Мануэль, уже находящийся на пенсии более трех лет, выехал из страны по разрешению министерства внутренних дел на лечение в Россию, у него была язва, так мучившая его в последние годы. И хотя лекарство «фосфолюгель» он продолжал принимать и во время своих заграничных поездок, болезнь иногда давала о себе знать. А лечиться он, конечно, не стал. Сразу по приезде в Россию он был сориентирован на начавшуюся операцию, получившую кодовое название «Мрак под солнцем». Конечно, Мануэлю не сообщали всех подробностей операции, от него требовалось лишь принципиальное согласие на участие в подобной игре. Сидевший без работы вот уже три года, старый пенсионер с удовольствием согласился. Кроме того, как он с удовольствием узнал, в ходе операции к ним должна была подключиться и супруга его погибшего племянника — Инес Контрерас, о которой вообще знали всего несколько человек в руководстве бывшей советской разведки.
Мануэля не пришлось долго уговаривать. Он сразу понял, что новая операция будет каким-то образом связана с Латинской Америкой, с Мексикой и, возможно, с его родиной, Кубой. И хотя детали операции он должен был узнать позднее, первую часть порученного ему задания он уже выполнил. Встретившись в Панаме с Луисом Эррерой, он сумел обговорить предварительные условия фрахтовки или покупки катера и его захода с нужным грузом в один из портов Кубы. Эррера давно знал Мануэля и не стал задавать ненужных вопросов. Его всегда интересовали только полученные деньги и выгода. Еще немного он симпатизировал Кастро, но только в той мере, в какой это не отражалось на его прибылях. А Мануэль, перелетевший затем в Испанию, успел еще встретиться с Бернардо Рохасом и показать ему его будущую супругу Инес Контрерас, с которой Рохас должен был вместе возвратиться в Мексику.
Вернувшись в Латинскую Америку, этот деятельный человек сумел уйти от наблюдения в Колумбии и довольно скоро оказаться в Каракасе, где должна была состояться его долгожданная встреча с «Чиновником». Мануэль понимал, что операция, ради которой его вызвали из небытия, была исключительно важной, если были задействованы такие силы, как генерал Чернов, как находящаяся в исключительном резерве бывшего ПГУ КГБ Инес Контрерас и даже сам Эррера, которого не всегда привлекали в качестве помощника.
Теперь, прячась на вилле, он с нетерпением ждал, когда наконец он сможет встретиться с «Чиновником» и узнать более подробно предстоящие детали следующего задания, а если возможно, то и весь замысел столь масштабно проводимой операции. Его немного волновал этот срочный вызов в Каракас. Как опытный разведчик, он понимал, что должно было произойти нечто исключительное, очень важное, если его попросили приехать в Каракас в нарушение всех существующих договоренностей и сюда же прилетел сам генерал Чернов, который никак не мог появляться за рубежом. Его большое досье могло вызвать икоту у любого иммиграционного чиновника в любой точке земного шара, а контрразведки более трех десятков стран с удовольствием получили бы подобный экземпляр к себе «в гости», настолько ценными и важными могли оказаться его показания. Но «Чиновник», кажется, не обращал внимания на подобные вероятности, предпочитая лично разъезжать по всему миру, правда, с дипломатическим паспортом в кармане.
Дипломатический паспорт был нужен на случай возможных недоразумений. И хотя ни одна разведка мира, даже в нарушение всех норм международного права, никогда не выдала бы такого важного свидетеля, как Сергей Чернов, просто не обращая внимания на его дипломатический паспорт, тем не менее зеленый паспорт все еще служил надежной защитой в случае встречи с местными полицейскими детективами.
Автомобиль доехал до виллы довольно быстро, почти за полтора часа. Расположенная на живописном холме вилла была надежно защищена высокой оградой и следящими устройствами скрытых камер, установленных на воротах при въезде. Ворота автоматически раскрылись, и «Вольво» осторожно въехала в небольшой дворик, куда уже спешно спускался местный резидент Кирилл Марленович.
— С приездом, — радушно сказал Куманьков, раскрывая объятия, — мы для вас все приготовили. Я так и думал. Сер… Константин Константинович, что вы сначала заедете к нам.
Сытая и спокойная жизнь идет во вред резидентам, с огорчением подумал Чернов, протягивая руку.
— Встреча потом, — холодно сказал он, — сначала работа. Он здесь?
— Конечно, — сразу понял, что совершил ошибку, Куманьков, — мы спрятали его достаточно надежно. Наверху рядом с его комнатой спит наш офицер службы безопасности посольства.
— Он его видел в лицо?
— Кажется, да, он носил ему еду. Кто-то должен был его кормить.
Чернов резко качнул головой. Он всегда считал официальных резидентов КГБ в любой стране бездельниками, просто переводящими служебные деньги. Как правило, о настоящей деятельности официального резидента становилось известно почти сразу. В любой стране мира знали, кто именно является резидентом разведки другого государства. И соответственно принимали необходимые меры. В результате резидент оказывался в атмосфере почти полного вакуума, когда не имел права ни встречаться со своими агентами, ни контролировать их деятельность, настолько плотно его брали под наблюдение местные контрразведчики. Сказанное, разумеется, не относилось к такой стране, как Венесуэла, где самым большим секретом было имя любовницы Президента или частые измены супруги одного из министров нового кабинета. На резидента СВР просто никто не обращал внимания. В первое время это даже обижало, потом к этому привыкали.