Когда я был маленьким (хотя мама мне говорит, что я до сих пор маленький) мне нравилось выходить на улицу и пугать голубей. И вдруг вчера, смотря из окна новой квартиры на улицу, я увидел девочку, поступающую точно так же! Я сразу понял, что мы подружимся.
Дневничок, она настолько красивая, что я теряю дар речи! Теперь я очень жду линейки, чтобы увидеть ее – может, она тоже придет туда? Я бы очень хотел познакомиться с ней и показать, как я играю со своим мячиком на веревочке.
Ох, да уже будильник звонит! Я жду не дождусь! Надо спешить на линейку!
Это будет самый счастливый день!
До скорой встречи, дорогой дневничок!
Иван Ефимоф, 36 лет.
Любимчик
Последние куски угля тлели: холод обжигал кожу и кости. Ночное небо затянули тучи, и звезды не могли светить сквозь них. Пахло сырой осенью.
Мать сидела в пустой комнате с тремя сыновьями. Детский голодный плач рвал тишину в клочья. Женщина совала пальцы им в рот, чтобы они замолчали.
«Мне нечем вас накормить, малыши… У меня есть только пакетик молока на троих…»
(Она смогла украсть немного сладкой жидкости из хлева с коровами. Больше крохотного запечатанного пакетика взять не получилось, а своего молока у нее давно не было из-за голода).
Мама прилегла на пол и уперлась ребрами: больно.
«Молока хватит только на одного ребеночка» – мелькало в мыслях. Она невольно подложила локоть под себя, чтобы не упираться костями в пол.
Дети кричали и махали ручонками в разные стороны.
Мама привстала (правая рука совсем онемела и не двигалась). Левой она поднесла пакетик к губам самого маленького.
Он тяжело задышал, чувствуя приближение теплого, питательного молочка.
Женщина отвела упаковку в сторону.
Ее губы дрожали.
«Хватит только на одного…»
Малыш кусал свои пальчики беззубым ртом. Плоский животик резко поднимался и опускался. Впалые, синие глаза умоляюще глядели …и вдруг – начали закрываться.
Другой (средненький) сынок схватил ее пальцы своими. Мать выдернула руку как обожженная. Мальчик обмяк.
Старшенький, уже кое-как способный ползать (лишь от голодной слабости не ходил) обнял и сжал ее ногу, замерев в таком положении. Он открыл рот: просил еды.
Мама попыталась вытащить ногу – не смогла. Она попыталась сказать что-то, но вместо слов вырвался лишь жалкий писк. Близкие слезы неприятно сжали горло.
Двое из трёх малышей (младший и средний) замолчали и ослабли. Старшенький тихо стонал у ее ног.
Мать не могла поверить тому, что случилось.
Младшенький запрокинул голову.
Она с силой отпихнула старшего ногой и понеслась к младшему. Грязные ногти сжимали и рвали пакет. Истерика: женщина вопила. Мама, трясясь, открыла рот младшему ребенку и заливала туда текущую по пальцам жидкость. Молоко останавливалось в горле малыша, оставалось во рту. Головка наклонилась набок: всё вытекло на пол.
Женщина вскочила, царапая пол, и, поскальзываясь, разбила колено в кровь. Средненький сынок распластался на полу. Раскинул ножки в разные стороны в неудобном для живого человека положении. Он выглядел, как сломанная и неправильная звезда. Молочко, залитое ему в горло, вытекло через нос, пузырилось, текло по щеке.
Мать уронила пакет. Оставшееся питание разлилось по полу. Закрыв руками глаза, женщина сидела в углу и стонала. Ее плечи вздрагивали.
Полизав пол, к ней подполз старшенький сынок. Живой. Пока что.
Старик
Солнечный свет пробивается сквозь шторы в школьный класс. Жарко. За окном маленькие дети играют в мяч.
«Я так не хочу учиться!» – думал Валера. Сегодня на уроке дети проходили… впрочем, какая разница что?
Вскоре урок завершился, и мальчик выбежал на улицу. Ему нужно было посетить занятие в музыкальной школе.
Он проходил мимо детской площадки. На ржавой горке лежал ободранный собаками плюшевый мишка. Один его глаз отсутствовал, а другой будто светился красным. Из уха будто вытекал мокрый плюш.
Валера взял медвежонка к себе в карман: благо, игрушка была небольшой.
На полпути к музыкальной школе произошло нечто странное: медвежонок заговорил.
«Валера – так тебя звать? Я древний дух, который может исполнять желания!»
От удивления паренёк открыл рот и застыл на месте. Спустя пару секунд, заикаясь, Валера спросил: «Ах, а ты не мог бы сделать так, чтобы мне не пришлось ходить в музыкальную школу?»
«Да, конечно! Но тебе придется почесать мое пузико…»
Мальчик почесал шершавый, грязный живот медведя.
Вдруг вокруг него будто закружились тысячи и тысячи звезд! Он закрыл глаза на пару секунд – и очутился около школы.