— Что старче, пообщаться захотелось? Вот ты мне, наверное, не поверишь, но и я бы с радостью с тобой поговорил, да некогда. А тащить тебя дальше уже неудобно стало — я достал нож и сделал у него на лице длинный разрез от одной щеки до второй, в конце еще отхватив ухо. Кровь, черная в окружающей темноте, начала заливать жрецу лицо, но я заботливо вытер ему глаза. Пусть смотрит, падаль. — А так мы бы с тобой поговорили, ох ты попел бы у меня, Басков бы завидовал. Дюже мне интересно многое из твоей жизни.
Всю подобную сволочь я не любил еще с прошлой жизни, когда было несколько дел с культами. Там, конечно, это выглядело совсем иначе, и поклонялись те ребятки в основном темным богам, и своими деревнями не жили. И еще куча отличий, вплоть до цвета кожи. Но главное одно — всегда находилась какая-то падла, которая начинала все это, и всегда, в ста процентах случаев, эта падла имела свою выгоду с происходящего — кто тешил свое эго вот таким суррогатом власти, кто всякие наклонности удовлетворял, кто получал денежки от разных источников, а кто-то и пользовался напропалую одним из сопутствующих явлений — бесконтрольным доступом к девчатинке. И, судя по словам Ксюши, что этот сморчок не употребил ее сразу по причине «отсутствия волос», я относил его к категории последних. Хотя и остальное не исключается. И именно такие меня всегда бесили больше всего, а если еще припомнить и те «божьи печати», и плети, то мой разговор бы затянулся ой как надолго… Но увы и ах, снова обстоятельства.
— Но тебе повезло на самом деле, старче. Ты, конечно, сдохнешь, и даже не безболезненно совсем, но достаточно быстро. Не буду, пожалуй, пояснять за что, по-любому ты еще больше причин знаешь, чем я. — Тут мне на глаза попался небольшой холмик шагах в пяти отсюда. Мое лицо озарила радостная улыбка, я потрепал старика по голове и добавил — а может, и не быстро, мать-природа тебе тут гостинцев прислала.
Поднялся на ноги, подошел к холму и нагнулся, рассматривая. Разворошил и еще раз улыбнулся. Лесные муравьи! Очень полезные создания! Вернулся к жрецу, глаза которого уже вылазили из орбит. Принюхался.
— Дед, ну твою мать, ну мог хоть сдохнуть как мужчина… — Брезгливо пробормотал, зажимая нос. Старик и правда очень боялся, настолько, что теперь под ним растекалась лужа. — Ладно, старче, привет богам! Хотя какие боги, тебя ж на самой страшной сковородке вот-вот жарить будут и, надеюсь, что жарить во всех смыслах … В общем, мне пора, и тебе пора.
С этим словами перевернул его с бока на спину, прижал коленом, чтобы не трепыхался, и двумя короткими движениями вскрыл ему живот. Кровь стала заливать все вокруг, но я уже подбежал к муравейнику, разворошил его поглубже и погрузил в него руки. По мне сразу забегали толпы мелких созданий. Эх, было бы светло, я бы и личинок нашел, да закинул старому в кишки, мураши бы все туда ломанулись… Но и так тоже неплохо. Вообще-то, я сначала планировал устроить короткий урок по фигурному вырезанию на человеке, но идея с муравейником была удобнее и времени меньше занимала. Эту идею я почерпнул на черном континенте, правда, там муравьи совсем другие — кочевники, но принцип тот же. Там эти насекомые могли появиться абсолютно в любом месте, кроме больших городов, часто устраивали набеги на небольшие селения в поисках пищи для своей орды, но, самое интересное — труп человека они обгладывали до костей за несколько дней. Ньяс, наш местный гид, тогда еще утверждал, что особо крупная колония может и за день справиться, но он вообще любил приврать. Сам я видел, что за три дня справлялись. А еще интереснее, что их солдаты, твари в несколько раз больше обычных рабочих, были абсолютно безбашенные и стоило их разозлить (а это совсем не сложно, поверьте) бросались на нарушителя спокойствия с отвагой самураев-суицидников. И если обычный человек мог легко отбиться или сбежать, на крайний случай, то вот связанный или раненый был обречен на долгую и мучительную смерть. Эх, жаль тут не такие… Но, надеюсь, и наш, исконно русский лесной мураш даст прикурить…
Подождав еще несколько секунд, достал руки из муравейника, полюбовался на покрывающих их бегающих насекомых и, вместе с полными ладошками чего-то, что попалось там в руки (а вдруг повезет, и именно там личинки?) дошел до хрипящего жреца, высыпал содержимое ладоней и стряхнул муравьев с рук в раны. Посмотрел в лицо Феоктиста — не собирается ли потерять сознание? Нам такое не надо, я даже брюхо ему вскрыл не очень глубоко, чтоб подольше помучался. Ибо нехрен проезжих ловить, пытать, к своей вере принуждать, еще и пить не давать столько времени. Старик был в сознании, он плакал и, кажется, даже стал проявлять признаки разума — активно шевелил ногами и руками, пытаясь перевернуться со спины. Ну это ты зря, а как же братья наши меньшие? Ведь впереди зима, а им надо заново отстраивать порушенное из-за тебя жилье и запасать провизию! Снова подошел к жрецу, одной подошвой наступил на грудь и быстро перерезал сухожилия на левой руке, потом таким же образом на правой. Старик уже выл и захлебывался, что, впрочем, никакого эффекта на меня не произвело. Перешел к ногам, сделал по два надреза над коленями и два под, лишая и эти конечности сухожилий. Хрен ты подвигаешься теперь, господин первожрец. Вытер нож об одежду Феоктиста — что-то вроде женской ночнушки до пят, в которой я и тащил его все это время — и, больше не оглядываясь, устремился назад. Василек труп, этот в ближайшие полчаса тоже будет в стране вечной охоты — или от потери крови, или от болевого шока отъедет — можно считать мои два дня в зиндане отплаченными.
Теперь надо быстро и без приключений добраться до Террано и валить — валить — валить, меня ждут, вообще-то. По крайней мере, я на это надеюсь. Сегодня пытался позвонить, но со связью тут было совсем грустно, поэтому просто написал смс и отправил — чай, где сеть появится, там и уйдет. Сообщение Алисе было короткое: «Я в пути, чуть застрял. Еду. Связь дрянь. Как ты?» Такие же отправил и Мише с братами, для надежности. А потом и матери, заменив начало на «Еду в Красноярск. Я в порядке» — она же сразу себе навыдумывает, не надо ей беспокоиться зря.
Бодро добрался до поворота, огляделся — Ксюшу видно не было. Удовлетворенно хмыкнул — молодец, не на виду расположилась — и позвал ее:
— Ксю, ты где? Нам пора!
Метрах в трех от дороги поднялся силуэт и направился в мою сторону. Дождался, когда девушка со мной поравняется, и направился к месту стоянки. Молча дошли, я навьючил на себя рюкзак, и так же молча направились дальше. Ксюша лишь покрутила головой, видимо, в поисках жреца, но ничего не сказала. Однако хватило ее ненадолго, уже минут через десять хода она догнала меня и спросила:
— А где Феоктист?
— Погулять отпросился, скоро вернется. Ксю, ну что за дурацкие вопросы? — Я посмотрел ей в глаза. — Он отправился на свидание со своими богами.
Девушка снова замолкла на несколько минут, а потом удивила меня:
— Знаешь, так ему и надо. Я же видела, как он на меня пялился, да и на остальных своих людей тоже — для него все были только материалом. Надеюсь, ты его помучил?
Я как раз в этот момент доставал сигарету из пачки и от такого вопроса выронил ее из рук. Подобрал, наклонившись, и одной рукой обнял за плечи девушку, притянув ее к себе на ходу.
— Было дело. Гарантирую, что ему не понравилось. И до сих пор не нравится, наверное, так что будь спокойна.
После чего убрал руку с плеч Ксюши и отодвинулся, пытаясь закурить, а девушка наоборот качнулась в мою сторону. В силу того, что это происходило на ходу, ее повело в сторону и она начала заваливаться прямо мне под ноги, я рефлекторно протянул руку, чтобы ее поймать, и у меня даже получилось. Однако одной рукой удержать не смог и тоже стал заваливаться, еще и рюкзак предательски перетягивал, и в итоге Ксюша с тихим писком разлеглась передо мной, а я падал на нее сверху. Лишь в последний момент успел выставить руки, чтобы не упасть всем немалым весом (а с учетом рюкзака там уже за центнер переваливало, навскидку) на девчонку. На секунду замер, повиснув на хрустнувших руках над секретаршей, потом отвалился в сторону и неожиданно даже для самого себя расхохотался, еле сдерживаясь, чтобы не сделать это во весь голос. Спустя какое-то время ко мне присоединилась и Ксюша. Так мы провалялись где-то с минуту, пока у меня не заболел живот от смеха.